В виде предостережения самому себе
я написал на своем бюваре на письменном
столе стих средневекового поэта: ...«Мой день клонится к закату»,
а на портфеле с текущей корреспонденцией,
висевшем над столом, сделал латинскую
надпись:... «Написанное
остается»,
В последней книжке «Еврейской старины»
1909 г. были напечатаны в отделе материалов
«Анекдоты о еврейском бесправии» известного
фольклориста С. Бейлина. В одном анекдоте
рассказывалось, как однажды, «по случаю
коронования правителя, начало царствования
которого ознаменовалось погромами и
гонениями на евреев», хитроумный еврей
произнес в общественном клубе тост за
правителя и окончил, тыча пальцем в его
портрет, кликом «ура!» (Нигга). Это слово,
произнесенное с паузой между слогами,
звучало по-древнееврейски как Ьи га, то
есть «Он — злодей!» В обществе этот анекдот
рассказывался в связи с коронацией Александра
III, и вся моя анонимика не помогла. Черносотенная
газета «Земщина» подхватила его и напечатала
заметку, что «жиды начинают поносить
священную память царя Александра III» под
именем «правителя, чье царствование
началось погромами».
В ответ на обличение «еврейских сектантов-изуверов»,
Родичев сказал, что есть только одна секта
изуверов в России — «Союз русского народа»,
изобретающий изуверские сказки
Зима и весна 1913 г. прошли в писании «Эпохи
второй эмансипации» (1848— 1881
В майский день появляется в моем кабинете
почтенная дама, уже седая, и рекомендуется:
Хася Шур, ныне Долгополова. Волна далеких
воспоминаний прихлынула к голове. Когда
я учился экстерном в Могилеве, там шла
молва о молодой девушке из богатой семьи
Шур, которая увлеклась русским революционным
движением, примкнула к кружку Аксельрода
и Гуревича, ездила в Берлин и наконец была
арестована русской полицией и сослана
в Сибирь*. Теперь эта живая легенда стояла
предо мною
В записи читаю: «Два часа горячей беседы,
почти исповеди. Ореол революционной
деятельности, каторги, могилевского
романтизма — и грустное восклицание:
ведь я — гоя!»
я отметил принятую нашей «Национальной
группой» резолюцию, в силу которой выкресты
считаются исключенными из еврейского
национального союза. Это был наболевший
вопрос. Среди еврейской молодежи свирепствовала
эпидемия крещений
Мне было поручено составить проект
воззвания к еврейскому обществу о необходимости
противодействовать эпидемии крещений
путем морального осуждения дезертиров
и возможной их изоляции. Воззвание начиналось
с картины нынешней осады «стана израильского»
новым Амалеком, армией русских черносотенцев,
и указания на признаки разложения внутри
осажденного лагеря. В то время, как одних
тяжелый молот угнетателей кует как железо
и закаляет для борьбы за гонимый народ,
он других дробит и гонит к ренегатству,
И я требовал от общества, чтобы оно установило
определенное отношение к ренегатам,
которые в момент мученичества нации
не могут стоять рядом с борцами за нее.
«Кто отрекся от своей нации, заслуживает
того, чтобы нация от него отреклась». Я
обращался с призывом к колеблющимся,
готовым уйти: «Вы стоите на пороге измены.
Остановитесь, одумайтесь! Вы приобретете
гражданские права и личные выгоды, но
вы навсегда лишитесь великой исторической
привилегии — принадлежать к нации духовных
героев и мучеников». Я говорил стойким
и верным: «Принадлежность к духовной
армии борющихся за еврейство обязывает
к известной дисциплине. „Пусть будет
свят твой стан!" — эта древняя заповедь
требует нравственной чистоты и цельности
от народной организации, спаянной веками
исторических подвигов. Не может быть
братства между держащим знамя и бросившим
его, между поносимым за имя еврей и избегнувшим
поношения под маскою христианина».
первенца моей дочери Софии Эрлих.
Она жила тогда с нами без мужа, которого
царская охранка арестовала на партийном
съезде в Москве и крепко держала в одиночном
заключении. Молодая мать часто оставляла
ребенка на наше попечение и ездила в город,
чтобы хлопотать в инстанциях об освобождении
мужа. Он был освобожден только через два-три
месяца. Он тогда руководил нелегальною
работою Бунда, редактировал партийную
газету и легально работал в петербургской
радикальной газете «День"
конкуренция между американскою
и палестинскою эмиграцией кончилась
тем, что в Америку пошли сотни тысяч, а в
Палестину только тысячи, так должна кончиться
новая университетская конкуренция: в
Иерусалим пойдет сионистско-гебраистское
меньшинство, а в Цюрих (предполагаемое
место европейского университета) хлынет
большинство эмигрантского студенчества
поехали в приморский курорт Нодендаль,
близ Або. Курорт был переполнен гостями
из Питера, Москвы и еще более дальних городов,
и мы с большим трудом нашли для себя мансардную
комнату в доме финнов, которые ни слова
не понимали ни по- русски, ни по-немецки;
со шведами нам было легче столковаться
при помощи не- мецкого языка.
Неужели Россия, где правительство
яростно воюет с народом, особенно с инородцами,
пойдет теперь на внешнюю войну, которая
пожаром охватит весь западный край: Польшу,
черту оседлости, Прибалтику? У вооруженных
гигантов руки чешутся, но ведь Россия
только через год-два достигнет предела
чудовищных вооружений, а теперь едва
ли готова.
«У нас психология узников, приветствующих
пожар, который сожжет их тюрьму, может
быть вместе с ними самими.
С объявлением мобилизации в России
паника в Нодендале усилилась. «В нашем
курорте тревога. Опасаются сокращения
железнодорожного и пароходного движе-
ния, возникает и страх блокады берегов
германскими судами, а здесь наше Або на
первом плане на финляндском побережье.
Курс рубля упал».
По дороге из Финляндии в Петербург
Л. Я. Штернберг сказал мне: «Наступают времена
великих событий, надо записывать». Я в
не меньшей мере чувствовал близость
исторических переворотов и решил подробнее
отмечать в дневнике свои впечатления.
А семилетие мировой войны, русской революции
и гражданской войны (1914—1921) дало этих впечатлений
в таком количестве и качестве, что нельзя
было не делиться ими со своим дневником,
тем более что их нельзя было высказывать
в печати
Искренно и правдиво говорил только
трудовик Керенский: не на- родом война
вызвана, но народ ее вынесет на своих плечах,
а потом предъявит правительству счет.
В 1897 г. в пределах черты оседлости жили
5 ынллиоаов евреев; 320 тыс. - за ее пределамк.
а т.ч. 100 тыс. • Сибири, 80 тыс. в лрибжлтийских
губернннх. 50 тыс. на Кавкаэе. 10 тыс. в Средней
Аэии и 10 тыс. • Астраханской губернни и Терской
области
Пока приходится лишь выпрашивать
через влиятельных маклеров, председателя
Думы Родзянко и других, чтобы евреям позволяли
спасать жизнь бегством за черту».
Я утешался мыслью, что после войны
и евреи предъявят свой счет правительству,
и писал: «Да, на том берегу моря крови взойдет
новая заря, но каково перейти это море!»
Не поверилось бы тогда, что «на том берегу»
откроется другое кровавое море...
Позондировали почву относительно
дозволения беженцам переходить за черту.
Председатель Совета министров, ветхий
реакционер Горемыкин'" ответил: „Откуда
у вас, евреев, берется такой оптимизм? Неужели
вы думаете, что теперь вам все дозволят?"
А Кассо (министр просвещения) заявил, что
процентная норма в учебных заведениях
для него свята и нерушима. Так с нами говорят
в дни, когда тысячи наших братьев лежат
на полях Польши, Волыни, Подолии, сраженные
в борьбе за Россию. Рассказы приезжих
из черты (Анского и др.) наводят ужас. В какие-нибудь
две недели уничтожены источники существования
сотен тысяч
К концу августа положение на фронте
ухудшилось. Там из кругов польских юдофобов
пущена была молва об «австрийской ориентации»
евреев, которые будто бы шпионят в пользу
врагов («С больной головы на здоровую:
на самом деле половина польского общества
за Австрию», — отмечал я тогда). Это дало
повод русскому главнокомандующему Николаю
Николаевичу и командирам отдельных частей
усилить гонения на еврейских жителей
фронтовой полосы. Начались бесчеловечные
изгнания целых еврейских общин. Из Люблина
писал мне историк местной еврейской
общины Нисенбауми' об изгнании всех евреев
из города Новая Александрия и о взятии
заложников у евреев другого близкого
местечка и просил сделать что-нибудь
в Петербурге для спасения несчастных.
Пьяный бюджет» сходит со сцены. После
благих результатов первого месяца закрытия
царских кабаков, казенных винных лавок
(в первые дни войны правительство запретило
продажу водки), последовал сегодня указ
о закрытии их на все время войны. Петербург
неузнаваем за последний месяц: нет шатающихся
пьяных фигур на тротуарах. Итак, пьяная
Россия уступит место трезвой. Ну, а пьяные
погромы тоже будут заменены трезвыми?..
(в армии говорят: вот расправимся с
пруссаками, а потом с жидами- предателями),
Огромный сдвиг совершился в настроении
еврейских масс за эти три месяца. Патриотический
налет первых дней войны исчез, и на смену
ему пришло отчаяние, доходящее до... германофильства.
Теперь наши Маккавеи сражаются за
свободу разных народов, но не за свою. Даже
за свободу наших поработителей и мучителей
мы проливаем кровь, когда те сулят нам
продолжение рабства... Вчера сильная статья
Леонида Андреева"', запрещенная в Петербурге
и появившаяся в Москве в «Утре России»:
автор призывает снять клеймо варварства
с России, терзающей евреев. У нас же (евреев)
не хватает мужества всему свету заявить:
мы сражаемся под условием завоевания
нашей свободы и равенства. Таков был смысл
декларации, предложенной мною и отвергнутой
совещанием
Не дальше как третьего дня опубликован
указ о призыве новобранцев с указанием,
что у евреев нужно брать в армию и льготных
первого разряда, т. е. единственных сыновей
(у всех других набор идет не дальше второго
разряда).
еще раньше генерал Рузский издал
приказ (я его читал в копии), что- бы во всех
отнимаемых у немцев польско-русских
городах брать у еврейского населения
заложников в обеспечение того, что евреи
не будут шпионить в пользу немцев... Все
эти и прочие ужасы были известны Сазонову,
и все-таки он на весь мир солгал
читал в собрании Исторического общества,
в переполненном зале на Васильевском
острове, доклад «Итоги еврейской истории
в Польше», где провел следующую идею: тезис
внегражданственности и национальной
автономии в старой Польше, антитезис
гражданственности без национальных
прав в идеологии новой Польши, синтез
гражданских и национальных прав в будущей
Польше.
жуткие вести о военных погромах и
перспектива погромной эпидемии как венца
войны леденили душу
Гнусный навет шпионажа отравляет
души темных масс и даже многих интеллигентов.
Кн. Е. Трубецкой (либеральный профессор)
в Москве согласился подписать воззвание
русских писателей о равноправии с дикой
оговоркой: чтобы евреям запрещалось
жить в пограничной полосе. Некоторые
радикалы против допущения еврея в деревню
во избежание «эксплуатации».
Депутат Бомаш рассказал мне о визите
нашей депутации к министру Маклакову
по поводу изгнаний из пограничной полосы.
Конечно, все валит на военные власти, советует
не шуметь в газетах и не раздражать главнокомандующего.
Министр заявил, что не может пустить массу
еврейских беженцев за «черту», ибо это
прорвет плотину, а потом у него, Маклакова,
спросят: «Городовой! зачем ты евреев напустил
во внутреннюю Россию?»
Евреи изгнаны из всей Курляндии
с женами и детьми. Митаву они очистили
в сутки и бросились в Ригу. Оттуда их погнали в глубь черты. Россия ведет две войны:
одну общую, другую против шести миллионов
своих евреев, у которых она берет полмиллиона
солдат и в то же время — заложников...
Евреев изгоняют из Ковны и Поневежа...
Закрыты пути исхода, пути борьбы.
мая (первый день Шовуоса). Вчера был
обыск в здешней главной синагоге: искали
— аппарат для сношений с неприятелем
по беспроволочному телеграфу
Сейчас прочел сообщение из военной
газеты «Наш вестник», органа штаба северо-западной
армии, что в местечке (Кужи) близ Шавли евреи
предали русский отряд в руки немцев, спрятав
последних в подвале и затем сигналом
вы- звав их оттуда... В результате сотни повешенных
и сосланных невинных людей... Сейчас сообщили,
что это известие напечатано и в «Правительственном
вестнике» и расклеено на улицах
Из Ковны и губернии выселены в один
день (5 мая) несколько десятков тысяч евреев.
В приказе командующего армией, опубликованном
сегодня, говорится о поголовном выселении
евреев... и о ссылке их в Полтавскую и Екатеринославскую
губернии. Несчастных изгнанников заперли
в скотские вагоны и на вопрос: «Куда нас
везут?» отвечали: «Куда приказано...»
Что творится в Литве с евреями — не
поддается описанию. Рассказывают о десятках
тысяч изгнанников, нахлынувших в Шовуос
в Вильну, с малютками на подводах
Ликвидирую дела, готовясь ехать; но
в Финляндии новые строгости: требуется
разрешение на въезд
я с женою жили в новых местах, далеко
от запретной приморской полосы, в городке
Нейшлот (Нислот) на озере Сайма. Успокаивали
душу полное уединение после бурных столичных
заседаний, тишина немой страны, где и война
почти не чувствовалась (финские войска
не употреблялись для службы на фронте).
Поражения непрерывны. Ковна взята,
что повлечет сдачу Вильны; Белосток накануне
сдачи... Все рушится со страшной быстротой.
В Гос. Думе странно уже звучит лозунг «Организация
победы», когда до изготовления снарядов
немец пол-России успеет забрать. Все чаще,
хотя и робко, в частных разговорах мелькает
«сепаратный мир». Но что станется тогда
с Западом? Неужели торжество германского
милитаризма и шесть «реваншей» вместо
одного?.. А еврейство растирается в порошок
между этими мировыми жерновами... К небу
вопиют ужасы, творимые над беженцами.
Вчера посетил приют беженцев из Малкина
(польского городка) в богадельне здесь,
на Вас. острове, рядом с нашим архивом Исторического
общества. Измученные мужчины и женщины
рассказывали о неизвестном чудовищном
факте в близлежащем посаде Заремба-Косцельна.
Населению посада было приказано уйти
в определенный срок, а когда к сроку несчастные
не выбрались, казаки оцепили местечко
и подожгли его со всех сторон. Поляков
выпустили, а многие евреи, замкнутые в
этом костре, погибли
Все «начало эмансипации» окончилось
жалким министерским циркуляром: ввиду
военного времени и впредь до пересмотра
законодательства о евреях, допустить
их в города вне черты, кроме столиц, царских
резиденций и казачьих областей
Прогресс в общественном сознании
большой: в 1904 г. радовались заявлению Святополка-Мирского
о доверии правительства к обществу, а
теперь требуют правительства, которое
бы пользовалось доверием общества. Но
реакционная бюрократия неподвижна: она
ведет страну к катастрофе
В губерниях близкого тыла армии, особенно
Минской, происходят сплошные погромы.
Казаки повсюду творят ужасы: кроме убийств
и грабежей, изнасилование женщин стало
обычным: где-то обесчестили чуть ли не
всех еврейских женщин местечка. Сам читал
прошение на имя царя от двух братьев, больной
отец которых был застрелен казачьим
офицером в Сморгони за то, что по болезни
не успел бежать при эвакуации местечка...
И странно: посреди этой пляски смерти
мы еще способны заседать и в комитете
Исторического общества, беседовать
об исторических сюжетах, о литературных
предприятиях (совещание у М. Горького
по поводу еврейского национального сборника),
а я редактирую «Старину».
Третьего дня меня (как редактора) и
издателя Гольдштейна (археолога) пригласили
в канцелярию старшего инспектора и объявили
нам «волю» главного военного цензора
Струкова: пропустить книжку, если в ней
будут исключены все еврейские слова.
В одном уже отпечатанном листе оказалось
в разных местах по два-три еврейских слова;
решено штампом замазать эти слова. От
нас взяли подписку впредь до распоряжения
ничего не печатать в журнале на древнееврейеком
языке и жаргоне... Так в нашем историческом
журнале будет историческое клеймо: замазанные
еврейские слова и пустые места, — клеймо
позора для режима, воевавшего с языком
Библии и еврейской массы
Не обошлось без трагедии с моим правом
жительства в нынешний декабрь. На сей
раз я передал обычное прошение в Министерство
внутренних дел через Айзенберга (моего
адвоката) и спокойно ждал его ответа. Сейчас
спрашиваю его по телефону — оказывается,
ои сам изумлен: новый директор Департамента
общих дел Шадурский дал отрицательный
отзыв, а товарищ министра Волконский
подписал отказ мне в дальнейшем жительстве
в Петербурге. Айзенберг уверяет, что через
пару дней ему удастся добиться разрешения,
но я чую недоброе... Правое министерство
Хвостова все более развертывает свою
деятельность...
16 декабря. Сегодня, в один из жестоких
морозных дней, ездил по городу по делам
жительства. Был утром у Айз-га и узнал о
мерзостях хвостовского курса. На указание
вице-директора, что я пользуюсь таким
разрешением уже десять лет, директор
Шадурский ответил: «А на 11-й год мы его выселим!»
На указание, что такое решение вызовет
протесты сильных людей, знающих меня,
директор ответил: «Если министр прикажет,
я отменю». Айзенберг говорит, что даже
в черном министерстве некоторые недовольны
этой резолюцией, и уверен, что ему удастся
добиться ее отмены
Последний вечер самого кровавого
в истории года, когда Молоху войны принесено
10—15 миллионов жертв. Будет ли он последним
годом войны?..
Особенно опасным казался нам секретный
циркуляр Департамента полиции, обвинявший
евреев в истреблении запасов продовольствия
для усиления дороговизны и подготовки
революции, — глупое и подлое изобретение
с целью от- клонить народный гнев от правительства
в сторону евреев
Я сказал слушателям: «Сущность историзма
в том, чтобы прошлое воспринимать с живостыо
текущего момента, а современность мыслить
исторически».
Хвостовы хозяйничают вовсю: облавы
«на спекулянтов и евреев» на биржах в
Москве, Петербурге и др., чтобы создать
ассоциацию: евреи виновники дороговизны...
Военные власти свирепствуют. На волынском
фронте вешают десятки евреев по обвинению
в со- чувствии немцам. Очевидно, там идут
поражения и хотят свалить вину на евреев.
На северном фронте отдан приказ об удалении
евреев из учреждений городского и земского
союзов
В Красноярске еврейский погром на
почве дороговизны (7 мая)... В газетах об этом
ни звука
Последняя большая глава моей «американской»
«Истории», вся эпоха 1894—1911 гг., погибла в недрах
военно-полицейской цензуры. На мои справки
в почтамте ответили, что от цензурной
комиссии ответа нет (уже больше трех месяцев
там лежит этот пакет, адресованный в Америку),
а когда я выразил желание лично отправиться
в комиссию для объяснений, мне сказали,
что адрес комиссии — тайна
Доклад Кулишера был замаскированной
полемикой против моего тезиса в «Новейшей
истории», что еще первая французская
революция совершила ошибку, обусловив
эмансипацию евреев отказом их от национальных
прав и даже от признания их отдельной
нацией
Вчера утром приехал в приневский
Содом. Уже по дороге, по мере приближения
к нему, чувствовалось тлетворное дыхание
войны. Задержки в пути, давка в вагонах,
ночная пересадка и бессонная ночь, таможенный
осмотр, отсутствие из- возчиков — все предвещало
недоброе. А теперь сидим в неубранной
квартире без прислуги, с трудом доставая
скудные съестные припасы
По случаю двухлетия войны английский
премьер Асквит повторяет свои речи о
высоких освободительных идеалах союзников
(Антанты)... Ну, а тот союзник, который за два
года войны поступил с
шестимиллионным еврейством хуже,
чем турки с армянами, чем германцы с бельгийцами?..
се народы закончат войну с сознанием
ее бессмысленности и бесцельности, т.
е. бессмысленности принципа войны как
способа решения международньк споров...
Сознание бессмысленности войны — вот
где ее смысл...
Умер Франц Иосиф, а с ним 70 лет европейской
истории. Скоро ли умрет весь этот период
высшей технической и умственной культуры
и вместе с тем крайнего развития милитаризма?
Роковое противоречие, мучившее меня
с ранней юности, потонет ли скоро в этом
море крови?..
Набор «Старины» прерван: нет наборщиков.
Последняя чудовищная мобилизация опустошила
типографии. Все расстроено, вплоть до
покупки булочки хлеба, фунта сахару или
масла. Дивишься терпению народа в этих
бесконечных «хвостах» у лавок с съестными
припасами...
15 декабря. Конец мечтам о мире. Сегодня
царский приказ по армии: мир невозможен
до «полной победы», до взятия Царьграда
и Дарданелл. Вся фикция «оборонительной
войны» рассеяна... Моральному престижу
Согласия (Антанты) нанесен сильный удар
Были минуты подъема. Послание Вильсона
к сенату о переустройстве мира на основах
вечного мира и международной справедливости...
Эта проповедь пацифизма напомнила, что
еще не все человечество озверело. В душе,
омраченной трехлетними ужасами, засияла
заря юных идеалов, былых верований и порывов.
Но в ответ на голос человека послышался
рев звериный: нет мира, пока не выпустим
всю кровь из противника. И бойня идет с
удвоенной силой. Готовятся к весенней
резне, такой, какой еще свет не видал
23 января (вечер). Как мучительно тяжела
жизнь в Петербурге, обычном аде, превращенном
войною в преисподнюю! Уже не думаешь о
давно гнетущей дороговизне, недостатке
одних припасов и полном отсутствии других,
— все здесь отравляет жизнь: скверные
сообщения (сейчас не по- ехал на лекцию,
ибо нельзя было добиться ни свободного
вагона трамвая, ни извозчика), калечение
людей в переполненных трамваях, сокращение
освещения по вечерам до темноты
Россия — специальный ад в общемировом,
ибо тут свирепствует и внутренняя война.
Арестовали рабочих представителей в
петербургском Военно-промышленном комитете,
по обвинению в подготовлении «социал-
демократической республики»...
Разбираюсь в впечатлениях последних
дней. Гос. Дума третьего дня открылась,
но никаких уличных демонстраций рабочих,
ожидавшихся в огромных размерах, не было:
министр Протопопов приготовил казаков
и пулеметы... Озлобление растет; по улицам
мечутся люди в поисках фунта хлеба...
Сегодня в городе во многих пунктах
громили хлебные лавки, требовали хлеба;
заводы бастовали. Действительно, найти
фунт хлеба — подвиг. Мы, больные, кормились
кусочками белого хлеба сквернейшего,
приносимого добрыми соседями. Третий
день посылаем за сухарями — нет
Комментариев нет:
Отправить комментарий