В последние десятилетия XVII в., когда
утихли и казацкие восстания, опустошившие
еврейскую Украину, и последовавшие за
ними мессианские волнения.
Раввин был во власти модной тогда
«практической каббалы», мрачного учения
аскетизма и национального траура. К этому
вполне располагала и тогдашняя обстановка:
ведь город еще не вполне оправился от
опустошений 1648 г., когда половина еврейской
общины была истреблена казаками Хмельницкого,
а многие разбежались. Современный летописец
Натан Гановер рассказывает, что во время
осады города бандами Хмельницкого поляки
спрятались в городской крепости, но евреев
туда не пустили, так что несчастные сотнями
падали от казацких пуль у стен крепости.
Там и похоронили убитых. На могилах этих
мучеников плакала вся община ежегодно
в пост Тише-беав
"Владыко мира, не бери меня из моего
дома и моей семьи, прежде чем я очищусь
от грехов и приготовлюсь в далекий путь.
Ради этого я и составил сию таблицу, чтобы
помнить, как себя вести». И затем идет целый
регламент аскетизма, из которого приведу
лишь несколько пунктов: «Пробуждаясь
от сна, я должен стараться, чтобы первое
произнесенное мною слово относилось
к Торе или молитве... Считать каждое слово
в молитве как бы драгоценным камнем, чтобы
при произнесении его без надлежащего
внимания я огорчался как при утере драгоценности.
Не говорить в синагоге ничего, не относящегося
к Торе или молитве. Учить Тору ежедневно,
не снимая молитвенных ремней («тефиллин»),
Не удовлетворять своей потребности в
еде и питье в большей мере, чем нужно для
поддержания жизни. Не говорить лишних
слов, ибо от разговора вообще больше вреда,
чем пользы. Всеми силами избегать гордости
и лести... Ежедневно утром и вечером исповедаться
с сокрушенным сердцем в грехах, вспоминая
при этом о разрушении Иерусалима и об
избиении святых овец (паствы израильской),
да отомстит Бог за их кровь... Никогда не
смеяться громко, памятуя о том, что человек
есть прах и пепел... Перед отходом ко сну
не забывать о каком-либо содеянном в течение
дня грехе и тут же принять решение исправить
его на следующее утро, если нельзя сделать
это сейчас...»
Мир полон блуждающих грешных душ
и злых демонов; каждый грех порождает
нового демона; смертный час является
на- чалом Страшного суда, перед которым
человек должен дать ответ за все содеянное
в земной жизни
Однажды Ари пошел в поле, чтобы там
заниматься Торой, и вдруг увидел, что на
всех деревьях сидят души в несметном
числе и многие держатся на поверхности
воды. И спросил их Ари: что вы тут делаете?
И услышал ответ: мы отброшены от священной
(небесной) ограды, так как не успели искупить
свои грехи, и мы скитаемся и терпим великие
муки» (гл. 5). Всякое слово, произнесенное
на земле, вызывает отклик на небе. «Однажды
женщины сидели и разговаривали о том,
как они будут давать отчет перед Богом
после смерти, и одна из них сказала смеясь:
„А я перед небесным судом притворюсь
немою и ничего не отвечу". И что же? Через
несколько дней она онемела и не могла
говорить до дня своей смерти» (гл. 1).
Дубенскому аскету было ясно, что мир
утопает в грехе, ибо греховно все: не только
нарушение мельчайших обрядовых предписаний,
но и всякое земное удовольствие. Автор
бичует и личные, и общественные пороки
своего поколения. В одном месте (гл. 9) он
рисует печальную картину нравов в еврейских
общинах: «Многие вожди (кагальные) деспотически
властвуют и нагоняют страх на общину.
Они живут в холе и в неге, облегчают себе
бремя налогов и взваливают его на других...
Сборщики податей приходят в дома бедняков
и хватают что попадается из мебели и платья,
все продается за недоимку, и беднякам
ничего не остается, кроме соломы на их
постелях; сидят без платья в холоде и сырости
и плачут в своих углах с женами и детьми.
Вожди же богатеют от податных сборов
и дают большое приданое своим сыновьям
и дочерям, и все это из трудовых денег еврейских
семей. Перед таким человеком идет клич
(на том свете): вот этот питался мясом и кровью
святого народа израильского
При таком высоком нравственном уровне
рабби Иосиф, однако, не поднимается над
низким умственным уровнем своего времени.
Он осуждает всякое проявление свободомыслия:
«Пусть человек совершенно удаляется
от изучения философии, ибо она есть та
блудная женщина, о которой сказано: все
приходящие к ней не вернутся назад». Надо
особенно избегать изучения естествознания.
Рабби Иосиф вполне убежден в том, что содеянные
грехи порождают злых демонов, которые
воплощаются в образы польских воинов
или казаков и от времени до времени устраивают
кровавые погромы в еврейских общинах
(гл. 4). Но он хочет внушить читателю, что земные
страдания ничто в сравнении с загробными.
От начала до конца книги звучит один вопль:
«Горе нам от дия суда, горе от дня наказания!»
(гл. 1). Каждый день приближает нас к смерти
и, следовательно, к этому Страшному суду.
Огонь в аду не угасает никогда, кроме субботних
дней, когда грешникам дают отдых от мук,
но те, которые в земной жизни нарушали
заповеди о субботнем покое, не освобождаются
от наказания даже в эти святые дни (гл. 60).
Автор завещал, чтобы его потомки по
мужской линии напечатали книгу, как только
кто-либо из них попадет в город, где есть
еврейская типография. Но не успели ещё
наследники исполнить волю покойного,
как за это взялся один из его учеников,
имевший в руках копию с манускрипта. Этот
ученик, Цеви Гирш Кайдановер (сын знаменитого
франкфуртского и краковского раввина
Арона Самуила), решил напечатать книгу
как свое собственное сочинение, составленное
на основании поучений р. Иосифа, и заработать
деньги от продажи экземпляров. Ловкий
ученик совершил плагиат. В 1705 г. он издал
во Франкфурте-на-Майне книгу учителя
под своим именем и под другим заглавием:.
«Кав гаяшар» («Правильная мера»), В предисловии
издатель рассказывает о своих злоключениях
в Польше, разоривших его и заставивших
его покинуть родину; нужда и желание совершить
богоугодное дело побудили его после
прибытия во Франкфурт собрать поучения,
слышанные им от своего отца и учителей,
в особенности от р. Иосифа из Дубно, и издать
их с своими замечаниями в виде нравоучителыюй
книги. Сравнивая тексты «Кав гаяшар»
и позже изданного оригинала «Иесод Иосеф>>,
мы видим ясно, что плагиатор напечатал
почти всю рукопись подлинного автора
и только в начале или конце каждой главы
прибавлял фразу от себя для сокрытия
следов; однако во второй части книги он
прибавил от себя ряд целых глав. В конце
своего предисловия Кайдановер просит
добрых людей помочь ему в его стесненном
положении и покупать эту книгу.
Он не ошибся в расчете: книга, изобилующая
«чудесными рассказами», распространилась
с чрезвычайной для того времени быстротою.
Через четыре года (1709) составитель издал
ее вторично с прибавлением перевода
на разговорный «немецко- еврейский»
язык (иври-тайтш), чтобы ее могли читать
и женщины, и простолюдины, с трудом понимающие
древнееврейский текст. С тех пор <<Кав
гаяшар» перепечатывалась многократно,
сначала на Западе (я видел издания: Франкфурт
1709; Амстердам 1722; ... Константинополь
1732; Венеция 1743 и несколько позднейших), а потом
и в самой Польше. Она стала любимою народною
книгою. Благочестивые люди с трепетом
читали страшные описания загробной жизни,
рассказы о скитающихся душах, о демонах,
вселяющихся в людей («диббук») и изгоняемых
оттуда заклинаниями чудодеев, и тому
подобных таинственных явлениях. Немало
слез было пролито над этою книгою дубенского
аскета, появившеюся под чужим именем.
Я сам, будучи хедерным мальчиком, с волнением
читал <<Кав гая- шар», не зная еще, что эта
книга сочинена моим предком и являлась
его завещанием потомству
Крик возмущеиия рационалиста, а не
спокойное суждение историка, слышался
в словах, как будто взятых из лексикона
энциклопедистов XVIII в.: «Да, еврей не имеет
религии, он имеет только систему обрядов,
доведенных до абсурда; он поклоняется
Существу, контролирующему все его телодвижения,
требующему от него не кушать того-то, не
прикасаться к тому-то и т. п.».
Комментариев нет:
Отправить комментарий