Юзеф Мацкевич ОТ ВИЛИИ ДО ИЗАРА Антикоммунизм

Юзеф Мацкевич ОТ ВИЛИИ ДО ИЗАРА Jozef Mackiewicz FROM THE BANKS OF THE VILIYA TO THE ISAR Articles and narratives (1945 — 1985) Selected by Michal Bakowski Translated from Polish by Natalya Gorbanevskaya Overseas Publications Interchange Ltd London 1992 Юзеф Мацкевич ОТ ВИЛИИ ДО ИЗАРА Статьи и очерки (1945 — 1985) Составил Михал Бонковский Перевела с польского Наталья Горбаневская

Антикоммунизм в его чистой форме и замыслах 

является, таким образом, 

интегральной частью Прав Человека.

сегодня я считаю большевицкую революцию величайшим злом, величайшим тормозом прогресса человечества (так замечательно развивавшегося в XIX веке!) , величайшим в истории порабощением духа. Национал-социализм, который, как известно, брал себе за образец коммунизм, и национал-коммунизм, который сегодня берет за образец национал-социализм, — все это взяло начало в "Великом Октябре" и погрузило мир в бедствие коллективной лжи. Только контрреволюция, направленная против этих темных сил социалистических тоталитаризмов, может вернуть человеческой мысли свободу, которой она обладала до большевицкой революции

 Чеслав Милош писал об усвоении коммунизма (ради облегчения интеллектуального переваривания он его называет "Новой верой") писателями в ПНР как о принятии таблеток Мурти-Бинга, которые "переносят мировоззрение": "Это разрыв с прежним собою, зачеркивание прежних привязанностей и привычек"... На съездах деятелей искусства у него создавалось впечатление, что он "принимает участие в коллективном гипнозе".

Почти пятнадцатью годами позже Леопольд Тырманд пишет без обиняков: "Я пришел к выводу, что нахожусь в тюрьме". (За публикацию этой статьи — низкий поклон парижской "Культуре".) Он, кроме того, пишет не о каком-то там "режиме", а прямо и на каждом шагу — о "коммунистической Польше" и "польском коммунизме". Он пишет по опыту литератора ПНР: "Коммунизм создает только видимость возможных соглашений и уничтожает человека за независимость мысли, за чувство собственного достоинства, за сопротивление лжи

  Действительно, XIX век обнаруживал скорее прямую линию. Как бы справедливо мы ни критиковали трудовое законодательство, его недостатки и материальную эксплуатацию рабочих, мы должны признать, что систематическое улучшение в этом направлении происходило в сопровождении сопутствующих обстоятельств в сфере Духа, права и личной свободы человека, которые, казалось, оправдывали самую искреннюю надежду на "прогресс".

Прошу простить мне небольшое отступление, которое подсказано случайным чтением последнего времени и личными воспоминаниями. С меланхолической улыбкой прочитал я у Томаса Манна в его "Лотте в Веймаре", как в 1816 г. на улице перед гостиницей, где остановилась героиня "Страданий молодого Вертера" Гете, собралась толпа и терпеливо стояла, чтобы ее, тогда уже старушку, увидеть хоть издалека... Неважно, было ли так. Важно, что могло быть, могло так выразиться отношение толпы к великой поэзии. Как же это непохоже на сегодняшнюю толпу кудлатых типов, в горячке ломающих стулья, чтобы услышать вытье другого грязнули, — так выражается восторг перед современной прогрессивной музыкой.

Перескочим через сто лет. Мне как раз прислали новую книгу о Романе Дмовском. Читаю о его выступлении 1 апреля (19 марта) 1907 г., т.е. в период т.н. наступления реакции, во 2-й Государственной думе в дебатах по аграрному вопросу:

— ...Литва... эта страна "муравьевских галстухов", которыми так любят щеголять господа современные вырожденные почитатели жестокостей... У нас, поляков, в этом отношении много опыта... Посмотрите, что делает местная власть в Царстве Польском...

Русский националист Пуришкевич (с места):

— Какое же это имеет отношение к аграрному вопросу?
Председатель царской думы — Пуришкевичу:

— Не ваше дело останавливать ораторов.
Дмовский продолжает говорить...

Абстрагируюсь от фантастического сравнения, может ли сегодня в таком тоне и с таким содержанием выступить в Сейме ПНР какой-нибудь Стомма, какой-нибудь Лубенский из парламентской католической фракции "Знак". Ибо они только приносят заверения в лояльности. Но опять-таки не без тени меланхолии кажется мне, что, пожалуй, и в Сейме возрожденной Речи Посполитой ни один украинский или белорусский "эндек" (национал-демократ. — Пер.) не смог бы докончить подобную фразу, не оборванный председателем. (Например, об усмирении Галиции, о сожжении церквей в 1938 г. и т.п.) А после мая 1926 г. за такие слова он, скорее всего, попал бы в Березу-Картузскую.

Да что там сравнения! Сравнениями можно наполнить труд поувесистей, чем 50 томов энциклопедии. Новый русский эмигрант Тихон Чугунов — сам выросший уже в советских условиях, а дед его был еще крепостным крестьянином, — издал в Мюнхене книгу, где на основе точных статистических данных, цифр и собственного опыта вычислил и доказал, что условия жизни сегодняшнего колхозника в 33 раза хуже условий, в которых жил крестьянин в царской России. В 33 раза! И колхозник ненавидит социализм.

вот проходят положенные годы "ученичества", и Жуков становится подмастерьем. 1911 год, т.е. ему 15 лет. В ходе рассказа у него все-таки выскользнули цифры: он получает теперь 18 рублей (золотом!) в месяц. Во времена, когда фунт хлеба стоил полторы копейки. За квартиру он платил 3 рубля в месяц. И мог бы, как сам рассказывает, за 8 рублей жить на полном содержании у хозяев в скорняжной мастерской, остальные же 10 рублей (золотом!) класть себе в карман. Если учесть, что тогда у него одновременно была возможность свободно менять место работы, свободно передвигаться по всей империи, одним словом, делать что хочешь, — то придется признать, что такая "зарплата" и такие золотые, в сравнении с сегодняшним днем, условия и не снились 15-летнему сыну рабочих в Совдепии!

Помню, в 1946 г. я встретил во 2-м корпусе, в Риме, своего старого знакомого ротмистра Н. Он рассказывал мне о геенне, через которую прошел в Совдепии. Потом помолчал, оглянулся, нет ли поблизости поляков, и, вздохнув, закончил забавным обещанием: "Ах, чего тут растабаривать. Если бы царь Николай вернулся, я бы все бабки отдал на православный храм". И не столь важно, что не отдал бы, потому что всегда был скуп, но в искренности его желания я не мог усомниться

Сравнения. Ими можно было бы вымостить шоссе от Бордо до Владивостока. Как-то раз я смотрел по телевизору исторический "детектив" о знаменитой шпионской афере австрийского полковника Редля, времен еще до 1-й Мировой войны. Фильм, действительно рассчитанный на самого невзыскательного зрителя. Но из его содержания следовало, что венские власти легко могли бы раскрыть аферу, если бы решились нарушить тайну личной переписки. Офицер контрразведки, который ее нарушил, чуть сам не попал под военный трибунал, хотя и разоблачил шпиона. Сегодня на такое смотрят как на сказочные небылицы. А вот известный социалист Д.Шуб, виленский еврей, рассказывает (нью-йоркский "Новый журнал"), как его до 1-й мировой войны задержали австрийские жандармы на самой русской границе. Австрийцам Шуб показался подозрительным, его обыскали и допросили. Но никто не осмелился распечатать найденные при нем частные письма. Да, сегодня это читаешь как небылицы.

Именно сегодня, когда звучит неустанная декламация о правах человека, ссылаться на времена, когда человеку можно было ездить по всей Европе без виз и без паспорта (уже сам факт, что в России для выезда за границу обязательно надо было получить паспорт, был постоянным предметом возмущения, раздражения, высмеивания) через все границы, куда только хочешь, — это не только антисоциалистично. Это еще и бестактно перед лицом современного "прогресса". А причина тому — большевицкая революция. Одним махом она смела, отбросила далеко назад, повернула обратно такой, казалось, необратимый в своем естественном течении прогресс человеческих свобод. Она не только создала новую эпоху в России, но и, рикошетом, дурной стиль во всем мире. Так почему же нам не желать разрушить фундамент этого зла

кто считает коммунизм объективным злом, должен считать свой коммунизм хуже чужого

1914 г. Россия тоже никем не была оккупирована. Но Ленин, со своей точки зрения считавший тогдашний строй объективным злом, ни на минуту не поколебался и стал действовать в пользу поражения России в 1-й Мировой войне, считая свержение этого внутреннего строя важнее всяких внешних обстоятельств

У нас, как известно, делается ставка на т.н. русские штыки. Принято считать, что как только не станет "русских штыков", так не станет и коммунизма в Польше. Мне кажется, что так сильно рассчитывать на штыки не приходится. В некоторых случаях они основательно подводят. В Югославии. На Кубе. В Китае. В Алжире. В самых разных странах с самыми разными этническими особенностями. А Метод остается все тот же или еще хуже. Говорят, товарищ Чаушеску желает сейчас освободиться от русских штыков, но румынам от этого не лучше — там, говорят, живется еще хуже, чем в Совдепии.

Нет-нет, я считаю, что на "русские штыки" мы решительно не можем рассчитывать. Есть нечто помимо и превыше их, что составляет суть, и источник, и облик Метода.

"Дневник Нины Карсов" (книга Шимона Шехтера и Нины Карсов под этим названием вышла по-русски в издательстве OPI в 1992 г. — Пер.), несомненно, принадлежит к самым интересным публикациям, которые пришли к нам с той стороны. Он заслуживает более всестороннего анализа, чем способно дать мое контрреволюционное перо

 Шехтер собрал множество верных формулировок, глубоких мыслей, сравнений, наблюдений.

"Метод в личине либерализма... Уж хотя бы то, что тысячи людей не гибнут в лагерях, что политических противников не убивают, говорит о прогрессе. Прогресс? Но разве история — статистика убитых? О прогрессе говорит не число трупов, а уровень свободы мысли".

"История знает немало диктатур, но ни одна из них не обладала такой всеобъемлющей властью, ни одна не была в такой степени противоположна прогрессу, не отбрасывала так далеко назад, к рабству и барщине, как наша".

"...не полицейский террор, лагеря и тюрьмы, а... лишение человека способности к мятежному мышлению приводит к маразму".

"В них (наши массы) внедрена такая сознательность, так основательно выкрашенное сознание... что никакое другое сознание, сознание возможности иного решения важнейших общественных проблем, тут не может преуспеть. Идеология лжи... указывает нашим массам не опасный путь борьбы, которую вместе с другими должна вести личность за улучшение своего бытия, а дорогу наверх... по которой личность может идти одна" (делая карьеру).

"Расщепить человеческое множество на отдельные единицы ... неспособные ни к какой коллективной борьбе, неспособные принять никакую идею, кроме идеологии лжи... — вот суть того, что я назвал Методом".

Нина Карсов в другом месте выразила это ясно и коротко: "Нация распалась. Я назвала бы это... победой режима, который сумел добиться ужасающего раздробления. Общество как таковое перестало существовать".

   Как сказал мне когда-то один гражданин Советского Союза: "Коммунизм, может быть, способен к загниванию, но уж никак не к эволюции..." К сожалению, он может сгноить нас вместе с собой

Газета "Правда" от 31 марта 1923 г. опубликовала статью, в которой говорилось, что смертный приговор должен быть вынесен Папе Римскому как источнику всей контрреволюции в мире

 Моряк Петриченко, председатель Временного революционного комитета, который весной 1921 г. с линейного корабля "Петропавловск" поднял бунт против советской власти, даже социалистов-революционеров считал реакционным элементом. Когда находившийся в то время в Таллине вождь эсеров Виктор Чернов предложил ему помощь, Петриченко не колеблясь отверг ее. Этот кровавый авангард большевизма, эти моряки, сдиравшие кожу со своих офицеров, топившие их в море, ставившие десятки тысяч людей к стенке не за расу и национальность, но за убеждения и взгляды, — сегодня в западной литературе проходят под рубрикой "революционного романтизма". (Отметим ныне действующую терминологию: массовое уничтожение евреев, поляков и т.п. — это преступление; массовое уничтожение буржуев, священников, епископов, купцов, помещиков, крестьян, офицеров и т.п. — это "революционный романтизм". Но: массовое уничтожение польских офицеров в Катыни — это "сталинизм". И т.д. и т.п.)

Совдепия, вторгаясь на территорию Польши, не признала ни польского правительства, ни территориальных границ государства, ни его внутреннего устройства. Оккупанты создали нечто новое. ПНР — это не Польша, а политико-административное образование коммунистического типа, входящее в состав советского блока как его неотъемлемая часть. Неотъемлемую принадлежность к этому блоку неоднократно подчеркивали нынешние вожди ПНР. Следовательно, из этого можно извлечь формальный вывод, что мы имеем дело не с оккупацией, а скорее с аннексией Польши. Но здесь, если говорить о формально-правовой стороне, мы наталкиваемся на новые терминологические трудности. Совдепия в своем поведении не знает понятия аннексии. Она никого не "аннексирует", а только освобождает

эти советские политико-правовые нормы в значительной степени как де-факто, так и де-юре признаны мировыми державами. Точно так же, как признаны политико-правовые определения, установленные советским правительством. Следует помнить, что в Организацию Объединенных Наций входят не только представители "суверенной" ПНР, но также и "суверенной" БССР и "суверенной" УССР.

западные державы в результате Ялтинских соглашений признали ПНР "суверенным" (т.е. не оккупированным) государством, а ГДР — не признали государством и продолжают считать территорией советской оккупации.

И отнюдь не в связи с "правовой проблематикой", а по причинам политическим.

Ни одна западная держава не поддерживает с ГДР дипломатических отношений. Не держит там своих послов. По делам того, что принято называть Восточной Германией, обращается к соответствующим советским оккупационным властям. Таким образом, с точки зрения международного права, действующего на Западе по сей день, это оккупированная страна

( 1970 год!)

Не какая-то там "русификация", о которой твердит западная пропаганда "порабощенных народов", есть цель этого образца, но как раз наоборот: поставлена цель — привить коммунизм каждому народу и его отечественной культуре с помощью его собственного языка, и к этой цели приспосабливают деформированную историю, науку, литературу и национальные традиции. Таким образом, т.н. свой путь к социализму (со всеми его вариантами, получившими известность под лозунгами "либерализации", "ревизионизма", "улучшения", "реформизма" и "коммунизма с человеческим лицом") ведет не к освобождению, а, наоборот, к сплочению, к углублению политической, идейной и эмоциональной интеграции с океаном коммунизма.

Зато "свой путь к освобождению" от коммунистического господства существовать не может, поскольку отдельный народ коммунистического блока не в состоянии освободиться от коммунизма собственными силами. И даже сам механический отрыв от непосредственной власти красной Москвы и вложенный в это труд отнюдь не гарантируют освобождения от коммунистического строя. Классическим примером этого служит самостоятельность коммунистической Югославии или Албании либо порывы к самостоятельности Румынии, где угнетение человека таково же, так в России  если не хуже; наконец, пример Китая, где человек порабощен больше, чем где бы то ни было. Существовать может только "общий путь" к освобождению через совместное уничтожение мирового коммунизма.

суть коммунизма состоит не в том, что он враг Бога — как считали вначале, — но в том, что он враг человека. Исходя из этого, ближе всего к истине было бы сравнить коммунизм со своего рода болезнью, психической заразой, атакующей ~ определенные ткани человеческого ума, с эпидемией. Можем ли мы ответить на вопрос: кто заинтересован, чтобы в мире существовали эпидемии холеры? Но они существуют. И разносятся людьми. Хотя никто этого не желает и ни в чьих интересах это не лежит.

Не — «империализм» Объяснять это "русским империализмом", "неоколониализмом" и т.д. бессмысленно. Империализм должен вытекать из интересов некоторой человеческой метрополии, которая этим путем наживает себе выгоду. Дореволюционная имперская Россия существовала в интересах по меньшей мере миллионов людей: правящего класса, привилегированных сословий, которые с растущей мощью государства, соединенным с этим экономическим прогрессом и ростом благосостояния связывали свои личные интересы, независимые от политико-патриотических лозунгов. Аграрная реформа Столыпина должна была втянуть в орбиту зажиточности широкие массы непривилегированного крестьянства. Антиправительственная оппозиция "интеллигенции" и революционное брожение не могут здесь служить доказательством противоположного, если учесть, что тогдашняя "тюрьма народов" была идиллией свободы в сравнении с тюрьмой без кавычек, созданной коммунистическим строем.

Зато мнимый "советский империализм" опирается на демпинг, который приводит к обнищанию своего населения; на экспорт и экспансию коммунистической идеи, ненавистной жителям метрополии не в меньшей степени, чем ее ненавидят в других странах коммунистического строя. Можно было бы также рискнуть мнимо-парадоксальным суждением о том, что советский "империализм" не отвечает ничьим интересам. Наоборот, свержение его было бы принято населением Совдепии как освобождение. (Доказательством тому стало начало советско-немецкой войны в 1941 г., прежде чем обнаружилось истинное лицо нацизма.) И все-таки — скажут мне — "русский человек", советский солдат, будет, хотя бы вначале, стрелять по вторгающимся войскам "Запада". Будет. Так же, как и "польский человек", солдат ПНР, вторгался с оружием наизготовку в Чехословакию в 1968 г., чтобы подавить там мнимую контрреволюцию. В равной степени, как "немецкий человек" с Берлинской стены стреляет в своих соотечественников, свободных немцев. Ибо это тоже относится к проявлениям этого феномена.

Не — «колониализм» Политика и экспансия коммунизма не имеет ничего общего с колониализмом. Например, как имперская мощь Великобритании, так и ее колониализм имели недвусмысленный облик. Англичане в своей метрополии были богаты, эксплуатируя бедные или дикие колонии и доставляя себе тем самым еще больше богатств. А русская коммунистическая метрополия, как правило, живет еще более нищенски, чем ее "колонии", и скорее переполняется завистью, чем выигрывает на том, что в советских прибалтийских республиках, ПНР, ГДР, Чехословакии и Венгрии живется лучше. Хотя и намного хуже, чем жилось там до установления коммунизма. Но ничто из этого не идет на благо русского народа. Скорее уж русские предпочли бы жить в "колониях", чего о британцах колониальной эпохи ни в коем случае нельзя было сказать

Всяческие "народные", "демократические" республики, называемые также государствами-сателлитами (хоть это и не государства), не составляют объекта эксплуатации людских или материальных ресурсов — как это любит показывать на обрывочно выуженных примерах наша эмигрантская пропаганда, — но активно служат коммунизму как прямо, так и косвенно. Их дипломатические, торговые, "культурные" службы, их шпионские сети, их дезинформационное проникновение — все это создает весомый актив в балансе коммунистических достижений на мировом политическом и, главное, идеологическом рынке. Актив, нередко более успешный, чем у самих советских органов

Малого не достало, чтобы и убитого Берию занесли в список национальных героев Грузии

по мнению Колаковского, "мысль о том, что нынешняя форма социализма является абсолютно негибкой и может быть разрушена только одновременным ударом и что, следовательно, никакие частичные перемены не являются по существу, в своем социальном смысле, переменами, легко подходит для оправдания оппортунизма и прямого свинства... Поэтому принцип нереформируемости может служить заведомым отпущением грехов трусости, пассивности и сотрудничества со злом..." Несомненно, в этом утверждении Колаковского есть немалая доля истины. Но одновременно оно оказывается обоюдоострым. Как известно, все диктатуры в мире в случае внутренних кризисов — будь то под натиском общества, будь то попросту ради того, чтобы его обмануть, — шли на всяческие "уступки", "либерализации", допускали к участию в правительствах "оппозицию" и т.д. и т.п. Но они всегда это делали не с целью свергнуть свою власть, а, наоборот, ради ее спасения, упрочения, совершенствования. И при этом никогда не знаешь, что происходит под действительным "давлением общества", а что (большей частью) только выдается за давление снизу

К этой категории относились и хрущевская "десталинизация", и особенно "Польский Октябрь", увенчанный полным успехом: первый секретарь компартии получил поддержку всего народа. Буквально — включая эмиграцию, которая на какое-то время впала в столь же полное политическое разоружение. Сегодня люди стесняются вспоминать, как Гомулка считался у нас "национальным героем". Один только Мариан Хемар в своих "Скандалах в семействе" напомнил, как дошло до того, что даже в спектакле "Королева предместья", который ставили в лондонском "Польском очаге", комическому персонажу пьесы заменили фамилию Гомулка на Кукулка, "чтобы тактично не обидеть... ушей и сердец". Добавлю от себя: почти что для того, чтобы не надругаться над национальной святыней. И вдруг все забыли. А ведь гомулковский "Октябрь" происходил — и сегодня продолжают так считать — под натиском общества, которое тем самым обретало частичные, якобы неуничтожимые ценности

 включили и такую фигуру, как, например, генерал Григоренко. Я его читал: коммунист душой и телом, всем сердцем жаждущий совершенствования патриотического коммунизма.

Мне кажется, что Колаковский неправ, утверждая, что большинство (кстати, он сам ограничивается "рабочим классом и интеллигенцией") выступило бы за социализм. Я лично считаю, что по меньшей мере 85% народа не хочет ни коммунизма, ни социализма, ни существующего, ни улучшенного ("реформированного"). Кто из нас прав, пока трудно установить. К тому же спор об этом предмете не имеет принципиального значения для выяснения, кто прав по существу. Во-первых, большинство не обязательно всегда право. Во-вторых, оценка Колаковского — скажем, с моей точки зрения — должна была бы, пожалуй, послужить сигналом тревоги, свидетельствующим о степени отравленности общества психологической инфильтрацией, характерной для коммунистической оккупации. Столь опасной для любого оккупированного коммунизмом народа

НУ ДА, ЗА КОНСТИТУЦИОННУЮ АНАРХИЮ И ПАНОВ ОЛИГАРХОВ

Как наконец заметил Мерошевский в ноябрьской "Культуре": "Политики в Кремле не стремятся привлечь на свою сторону даже коренных русских". Но происходит это не в интересах правящего "слоя" или, по Джиласу, "нового класса", поскольку новый класс, подобно старым, должен быть, по крайней мере, как-то внутренне сцементирован, быть именно каким-то "классом", а не случайным выныриванием личностей, которые по нажиму кнопки, по случайному стечению сил в политбюро теряют свои небогатые дачи, машины, все свои "классовые" привилегии и погружаются в ничто.

Можно было бы, правда, говорить о "клике". Это и вправду верно. Клика правит. Но, согласно известным историческим примерам, клики правят не долее чем пожизненно, силой личного воздействия, так же, как и диктатуры. А в данном случае цепочка не рвется и не рвется. Ленин умер, Сталин умер. Рассыпались троцкистские, бухаринско-зиновьевские клики. Расстреляли множество других. Говорили о "военных кругах". О модных сегодня на Западе "технократах". Наконец, о "всемогуществе" госбезопасности. И все это блеф. Ягода, Ежов, Абакумов, Меркулов, Берия принадлежали к самым "всемогущим". Последнего расстрелял Хрущев. И в свою очередь, одним нажатием кнопки, в течение получаса исчез с арены Хрущев. Сколько их было из этого "слоя": Маленков, Молотов, Жуков, Булганин, — и ничего от них не осталось.

А феномен коммунизма не только остался и устоял, но все больше распространяется по земному шару.

21 ноября 1920 г. на Московской губернской партконференции выступил Ленин, заявив: "Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трех держав [интервентов ] было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами... Вот этой разницей империалистических интересов мы пользовались все время. Если мы победили интервенцию, то только потому, что их собственные интересы их раскалывали"...

И прибавил: "Если б не эти раздоры, висеть бы нам всем на придорожных деревьях".

Я считаю это высказывание наиболее достоверным признанием наиболее авторитетного свидетеля истории. Перед лицом этого заявления, хоть мы, естественно, и не знаем — "если бы да кабы", — как сложились бы государственные отношения в Европе, но можем быть уверены, что большевизма, коммунизма не было бы

  еще раньше, в 1901 г., он писал в "Искре": "В последнее время много говорили о том, что уличная борьба против современного войска невозможна и безнадежна... Уличная борьба возможна, безнадежно не положение борцов, а положение правительства, если ему придется иметь дело с населением не одного только завода..."  Это было во времена наибольшей стабилизации строя. А потом, вплоть до мировой войны и во время ее, Ленин был "пораженцем", борющимся со всяческим "оборончеством"; стоял прежде всего за разгром России, лишь бы добиться свержения господствующего в ней строя. И своей цели он достиг. (К несчастью!) Говорят: чего там, такие сложились обстоятельства... Несомненно. Обстоятельства меняются. Постоянно. Все мы живем в "обстоятельствах". Но без внутренней готовности свергнуть то, что есть, никакие внешние обстоятельства использовать не удастся. Польша тоже возникла после 1918 г. благодаря внешним обстоятельствам. Но готовность использовать любую представляющуюся к тому возможность господствовала почти во всех политических движениях того времени. А не торжественные декларации с заведомым отказом добиваться свободы

признать Совдепию и другие коммунистические страны "нормальными" государствами. "Россией", "Польшей", "Китаем". (Только с иным строем, отвечающим "национальному складу ума".) Упаси Боже, не — феноменом международной заразы!.. Ибо такое определение неизбежно потребовало бы организации международной спасательной экспедиции, какие организуют для уничтожения саранчи или для санитарного подавления очагов холеры либо другой эпидемии, угрожающей жителям земного шара

Американские специалисты даже пришли к убеждению, что Россия уже однажды "эволюционировала" к лучшему: от царизма к ленинизму.

"польский путь к освобождению", по-видимому, лежит на том единственном направлении, которым мог бы быть международный крестовый поход против коммунизма

То, с чего началась большевицкая дикость в 1917-1918 гг.: сжигание библиотек, ломание роялей, прокалывание штыками картин и т.п., — не было антикультурой. Это была антицивилизация. Антикультура началась, когда сразу после этого совершили первую "эволюцию", всех взяли за шиворот, велев быть "культурными", и создали первую управляемую "социалистическую культуру". (Ради целей политики нэпа даже с некоторыми, маловажными свободами.) С течением времени все более стесняемую. Вплоть до периода, о котором мы привыкли говорить, говорим уже полвека и продолжаем справедливо говорить, что возникло небывалое в истории угнетение не только слова, но даже человеческой мысли

Проф. Федор Степун (тоже в свое время высланный из Совдепии) проводил в этом плане классическое различение между русской царской цензурой, которая могла не пропускать определенные публикации, но не ставила на их место противоположные. Она была такой же, как и во всех других странах, где существовала цензура. Только коммунистический строй применил то, чего прежде не было.

Станислав Ежи Лец в 1966 г. писал известному нам "финляндцу" Стефану Киселевскому: "В один прекрасный день партия примет в свои рады и Иисуса Христа. Почему бы и нет? Он был родом из рабочей семьи, боролся за мир и социальную справедливость, не подрывал авторитета светской власти и призывал признать существующий строй".

Почему они стоят большего, чем "Сталинская конституция"? Ее авторы образцом, кстати, избрали швейцарскую конституцию, а буква ее гарантировала людям свободу и счастье... После шестидесяти лет — повторяю — "человеческого лица" в опыте коммунизма приписывать словам его вождей какую-то реальную цену свидетельствовало бы скорее о некотором странном помрачении.

В Совдепии широко распространена горькая шутка: "Мы уже не добиваемся права писать и говорить то, что хотим, — нам бы хоть право молчать, о чем хотим!"

я как раз прочитал в органе польской эмиграции в Лондоне (2 сентября 1972) обоснование восточной политики Пилсудского:

"Глава государства считал победу большевиков над белыми генералами меньшим злом; кроме того, он был глубоко убежден, что в этой борьбе победа достанется большевикам, а не их противникам".

Обоснование подкреплено проницательным анализом такого подхода с точки зрения польских интересов. Ллойд-Джордж обосновывал ставку на большевиков с точки зрения английских интересов. Штреземан в Рапалло — с точки зрения немецких интересов. Бенеш — с чешской точки зрения. Все стояли на фундаменте политического реализма и государственных интересов. Мельхиор Ванькович писал тогда свою "Оперенную революцию". Через Народный фронт во Франции, гражданскую войну в Испании, когда всякий, кто только мог, становился на сторону "красных", мы и дошли до Черчилля и Рузвельта.

Между тем, однако, появился еще один претендент на социалистическую славу — Адольф Гитлер со своим национал-большевизмом. Павел Стаженский в своей книге "Три года с Беком" вспоминает слова польского министра иностранных дел: "Эти две системы, эти две новейшие религии так близки друг к другу, что друг друга взаимоисключают". Правильно. Потому-то, вероятно, и должно было наступить столкновение между ними. Но "близость" их состояла прежде всего в общей ярой ненависти к "правым", ко всякой "контрреволюции". Этот факт после войны фальсифицировали, поскольку нацизм признали абсолютным злом, поэтому в настроениях, которые я называю "неокеренщиной", он не мог фигурировать как "социализм". Из него сделали "правых" и "реакцию". Зато подлинную контрреволюцию офицеров, которые хотели убить Гитлера, перекрасили в глашатаев "демократии", чуть ли не социализма. Ибо, согласно действующей догме, никакой социализм не может быть "плох", как никакая контрреволюция не может быть "хороша".

В целом, все эти Веры, Надежды и Любови, делающие ставку на советского человека, не новы. Гитлер, хотя и с другой конечной целью, в своей главенствующей ненависти ко всякой контрреволюции допускал в порядке исключения ставку на советского, но исключительно на советского человека

А КАК ЖЕ 60% НЕСОВЕТСКИХ У КАЗАКОВ?

 Существовала даже инструкция, строго воспрещавшая доступ контрреволюционной русской эмиграции на оккупированную территорию России! Разрешено было (на худой конец) только русское "антисталинское" движение

Вмешиваться в советские "внутренние дела" трудно. Так, как трудно было бы вмешиваться в законы и обычаи людоедов, установленные в некой стране кликой колдунов, когда с этой кликой заключен договор о взаимном уважении и мирном сосуществовании. Не путем вмешательства в исполнение законов, но насильственной ликвидацией жрецов людоедства — только так можно освободить такую страну от навязанных ей омерзительных нравов и догм и от античеловеческой нравственности
в Польше, тоже было полным-полно различных пактов, уставов, привилегий, и хоть они касались только шляхты, но все-таки по тем временам массового человека, имевшего вес в тогдашних границах Речи Посполитой.

В редакции "Свободы": "Вы что, с ума сошли?! Вы знаете, к кому мы обращаемся? Мы обращаемся к членам партии. А вы к нам с антикоммунистическим текстом?!"

  Прежнюю цель заменили новой формулировкой. Не — восстановление прав человека путем свержения коммунизма, но — внедрение прав человека в коммунизм

борьба со ЗЛОМ КОММУНИЗМА заменяется борьбой со ЗЛОМ В КОММУНИЗМЕ, что, разумеется, не то же самое

И я был советским подданным, хоть и недолго, но по собственным наблюдениям пришел к убеждению, что все это держится исключительно на психическом отпугивании масс от какого бы то ни было революционного действия, чтобы не допустить внезапного взрыва, выстрела, контртеррора, от которого все это здание, построенное на паутине массового гипноза, может разлететься в щепки. Военный опыт 1941 г. укрепил во мне это убеждение. И я сохранил его до сих пор

В чем же тогда эта твердость Запада должна состоять, на чем основываться, если заранее известно, что за ней не должны стоять ни военный потенциал, ни угроза войны?

 где в таком случае кончается КГБ и начинается ЦРУ? Разве программа: "Не трогать силой, а ждать внутренней эволюции", — не есть также классическая программа сегодняшнего т.н. Запада в его отношении к Совдепии?

 Конечно, есть немало голосов, говорящих (тихо, в частном порядке), что и "Континент", и "Глыбы", и самиздат, и их философские программы и т.п. — все это крупная советская попытка организовать "свою эмиграцию" и "свою оппозицию", существенная задача которой — интеграция "антифашистских" сил "революционно мыслящего Запада" с сохранением "мирных" советских интересов. Это не провокация в стиле "Треста"; это вобще не провокация, говорят они, — это колоссальный эксперимент "сближения двух организмов на молекулярном уровне" для размывания границ свободного мира, который до сих пор гордился монополией на свободное слово

Свергнуть коммунистический строй (и в особенности советский) можно одним-единственным способом — применением силы. Независимо от используемой при этом терминологии: "война", "контрреволюция", "революция", "освободительное вооруженное восстание" или еще что. Этому нас учит опыт без малого шестидесяти лет.

Поэтому любая активная пропаганда, проповедь отказа от применения силы по отношению к коммунизму, господствующему где бы то ни было, а в особенности к советскому коммунизму, есть деятельность в пользу коммунизма и отвечает интересам Советского Союза

Напрасно поучал меня Павел Ясеница еще двадцать с лишним лет назад ("Свят", Варшава, 10 окт. 1955), прочитав мою "Дорогу никуда", что это-де "схематизм низшего, служебного ранга непримиримого в своем остервенении врага коммунизма", что это-де написано "нравственным трупом шляхтича с восточной границы". Сегодня покойный Ясеница считается в эмиграции гордостью и героем польской литературы. Пусть будет так. Я останусь со своим шляхетством и со своим "схематизмом" времен до эпохи Великого Сползания. И меня не влечет нео-"плюрализм", ни даже "права человека" в общем фронте с так ныне рекомендуемым еврокоммунизмом

Известный британский публицист Филипп Ван дер Эст в 1979 г. выпустил капитальный труд по статистике коммунистического массового уничтожения. По его данным, коммунисты за время с 1917 г., т.е. с "Великой октябрьской", уничтожили 143 миллиона человек... Это несравненно больше, чем за всю свою жизнь и войны успел уничтожить Гитлер. (Заметим на полях: в царской России с 1821 по 1906 гг. было казнено 997 человек.)

<1,8 млн русских, украинцы, белорусы, жители прибалтийских стран, Кавказа, Дона, азиаты и т.д.) стояли на стороне Гитлера, на антисоветской стороне, с оружием в руках до конца

А ОНИ БЕЗ КОММУНИЗМА ПРОТИВ И С ОРУЖИЕМ В РУКАХ

Недавно шведский Институт военных исследований опубликовал результаты своих исследований в журнале "Эст". Это подробный анализ, который мы не будем цитировать за недостатком места. В нем рассмотрены все географические регионы, виды вооружения и оперативные возможности в сравнении с Западом. Из этого анализа следует, что в военном отношении Варшавский пакт на суше, на море и в воздухе примерно в пять раз слабее НАТО. А не наоборот, как это любят изображать. И это в сумме, включая атомное оружие.

Потому-то Советский Союз и весь советский блок больше всего боятся открытой войны ("конфронтации").

И Маркс, и Энгельс, и сам Ленин, наконец, родились в Европе, и сегодняшний коммунизм — не азиатский, не африканский, не американский: на все эти континенты его пересаживают из Европы. Коммунизм всегда был "еврокоммунизмом".

Оппозиция", частично манипулируемая партией, численно возрастая, может внезапно преобразиться в огромный массовый клич: "Долой советскую власть!" Хватит брататься с коммунистами, хватит играть во взаимопонимание, в организацию частной национальной солидарности ради "государственных" интересов! Этот клич сорвется как вихрь, перелетит границы, охватит всех —- не ради "национального примирения", "социального примирения", но для того, чтобы извергнуть из общества коммунистическую заразу. Этот клич возвратит разум и порабощенным, и еще свободным людям во всем мире

При таком положении дел, когда международный коммунизм территориально овладел большей частью Европы, получил 30% голосов всех французов и еще больше — итальянцев, готовится захватить Португалию, проникает в арабские страны, занимает решающее положение в Индии, господствует в Южном Йемене, Сомали, Индокитае, Ираке, на Кубе, расширяет свое влияние в малых и больших африканских странах, чуть ли не чудом вышвырнут из Чили и, наконец, держит в своих руках весь Китай с окрестностями, — у нас чаще бранят Екатерину II, чем Ленина

 

 Нацизм разгромлен тридцать лет назад, и следа от него не осталось. Сегодня просто нельзя (уважающему себя жителю земного шара) говорить, что война против Гитлера была несправедливой или ненужной

  На основании опыта, приобретенного в 1940-1941 гг. в Литве, я утверждал, что вторая, красная, хуже первой, коричневой. Я употребил даже неприятное противопоставление, сказав, что "немцы превращали нас в героев, а большевики — в дерьмо".

Противопоставляя им идейную программу преобразования человека в массового робота, в лишенное индивидуальности звено социалистического коллектива. Одним словом, как это некогда определил Владимир Набоков, в новый вид муравья: Formica marxi var. lenini.

Отсюда в качестве естественной реакции протеста и бунта против величайшего в истории порабощения людей, не только телесного, но и духовного, родился — Антикоммунизм.

Таким образом, Антикоммунизм представляет собой не только pendant Правам Человека, но и, можно сказать, их практическое дополнение на сей день, стремящееся восстановить самые основные предпосылки этих прав. (Их нарушения случаются и в других местах, но если сравнить, то везде в меньшей степени.) Антикоммунизм в его чистой форме и замыслах является, таким образом, интегральной частью Прав Человека. И он должен быть действительной исполнительной властью этого законодательства.

человек с равным успехом может быть хорошим и плохим, о чем мы знаем из жизни и истории. Следовательно, "коммунизм с человеческим лицом" и есть то самое, что он есть сегодня, т.е. практика ложной теории, проводимая в повседневную жизнь людьми. Но для упрощения останемся пока при слове "бесчеловечный" как общепринято негативном понятии. Так вот, "бесчеловечность" коммунизма обнаружилась повсюду, где бы он ни воцарился. На всех континентах — он с одним и тем же "лицом", отнимая у людей свободу воли, свободу мысли, свободу действия и передвижения. Так что он сам по себе — высшее зло, лишающее людей тех идеалов, к которым они стремились в своем духовном развитии. Опыт в разных частях света показал, что не может быть "хорошего" коммунизма. Потому-то все люди доброй воли на свете должны быть — так сказать, в интересах высшего порядка — антикоммунистами. И подлинной защитой прав человека в сегодняшнем мире должен быть прежде всего антикоммунизм. То есть указание на зло постоянное, а не преходящее, на зло принципа, а не исполнения

ДА, ВИДНО ЗАСКУЧАЛИ ЛЮДИ ДОБРОЙ ВОЛИ ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ КОММУНИЗМА...