Румыны понемногу начали румынизацию Бессарабии, но делали это довольно постепенно. Вначале они говорили, что берут Бессарабию только как бы на хранение, желая ее сохранить в порядке и передать снова России как только в ней установится сильное и признанное народом правительство. Вместе с тем румыны начали организовывать, не щадя средств, свою румынофильскую партию и создали для Бессарабии фиктивное подобие представительства, так называемую Сфатул Церию, которая и сделалась центром румынской пропаганды. Однако, несмотря на все их ухищрения, не только русские, хохлы, болгары и турки, населявшие южную и восточную Бессарабию, но даже и молдаване, говорившие на румынском языке, не поддавались пропаганде и явно тянули к России.
Между тем румыны начали понемногу проявлять свою настоящую физиономию. Начались притеснения офицеров и даже высылка некоторых из них за пределы Бессарабии. Со мной обращались до сих пор вежливо, но я решил, что не стоит дожидаться, когда это обращение переменится, и потому предпринял шаги к переезду в Одессу, оккупированную в это время австрийцами
Оказывается, в Галаце еще сидело порядочное число русских, не желавших возвращаться восвояси, пока там все не успокоится. Это все была публика из Великороссии, где царил большевизм. Они с жадностью накинулись на меня и стали расспрашивать о Добровольческой армии и ее надеждах на успех, но сами, хотя между ними были и молодые люди, вовсе не выражали желания к ней присоединиться. К сожалению, это было настроение почти всей русской интеллигенции. Кто надеялся на немцев, кто на союзников, но в одном были все солидарны – это в желании загрести жар чужими руками.
Яссы, в которых я не был уже более полугода, довольно сильно изменились с психологической стороны. Раньше на всех лицах на улицах было сосредоточенное и пугливое выражение. Теперь же все морщины разгладились, и повсюду было веселье. Все уже знали, что Германия трещит по всем швам, и предвкушали сладкий момент реванша. Король запросто ходил по улицам с адъютантом и повсюду был приветствуем доброжелательной толпой. Королева ездила на автомобиле и, будучи всегда популярной, теперь забрасывалась цветами. Уличные ораторы на всех углах собирали летучие митинги и повествовали прохожим о великом будущем Румынии. Какая разница была между их и нашим положением. Подумать только, что если бы не большевики, то и у нас могло бы быть нечто подобное.
румыны наложили секвестр на все казенное имущество, находившееся в Бессарабии. Это было мотивировано конфискацией большевиками румынского золотого запаса, вывезенного в Москву, когда немцы приближались к Бухаресту.
Кишиневе я познакомился с местным обществом, по преимуществу с богатыми помещиками. Они все рвали и метали громы на румын, проводящих методически румынизацию Кишинева. По их словам, все население, даже молдаванское, т. е. фактически румынское, спит и видит, как бы снова вернуться к России. Пресловутая сфатул-церия, т. е. нечто вроде бессарабского парламента, представляла сборище подкупленных негодяев. Все считали, что Антанта скоро наведет везде порядок, поставит в России царя, вернет ей Бессарабию, и все пойдет по-хорошему, по-прежнему. Пока это было еще впереди, помещики жили широко по-прежнему.
указал хозяину, что их долг поступить в Добровольческую армию, но получил уклончивый ответ, что их полк теперь румынский, и они его оплакивали. Вот если бы он был цел, то они всем полком явились бы к генералу Деникину. Как это ни странно, но у наших офицеров существовал вместо русского полковой патриотизм, наподобие губернского у мужиков
Бендерах нас ожидал новый сюрприз. Оказывается, австрийская армия взбунтовалась, и солдаты массами спешили разбежаться по домам. Румыны, которым этот развал был на руку, пропускали их небольшими кучками через границу, обезоруживали и отпускали на все четыре стороны, причем офицеры подвергались всяким издевательствам.
Комментариев нет:
Отправить комментарий