Брюне А. Гишар Ж.-П. Геополитика меркантилизма. Новый взгляд на мировую экономику и международные отношения М. : Новый хронограф, 2012. - 232 с.

У.Петти считал неразрывно связанными экономическое и военное могущество, поскольку в основе первого лежит положительный торговый баланс, а долго сохранять профицит внешней торговли редко удается слабым в военном отношении странам, ибо это вызывает крайнее недовольство тех стран, которые испытывают дефицит. В качестве недавнего примера можно привести японское «экономическое чудо», в основе которого лежал заниженный курс иены по отношению к доллару, обеспечивавший исключительную конкурентоспособность японских товаров на мировых рынках. Под мощным давлением США и стран ЕЭС Япония была вынуждена постепенно ревальвировать иену, и это стало одной из главных причин застоя японской экономики 90-х гг., не преодоленного до конца и поныне. Длительное сохранение дефицита торгового баланса способствует экономическому ослаблению страны, что может привести и к ее политическому закабалению. Именно таким образом Франция установила контроль над Марокко и Тунисом.

Наоборот, Англия, как во времена Петти, так и в дальнейшем, вполне успешно проводила экспансионистскую политику на зарубежных рынках и протекционистскую у себя дома, что позволило ей стать мощнейшей мировой державой. Став ей, к середине XIX в. Англия проявила значительно большую заинтересованность в свободной торговле, нежели в протекционизме, однако еще в конце XVIII в. карались смертной казнью капитаны судов, ввозившие из Индии дешевые ткани. Этот же путь, как указывают авторы, прошли и США. Война между Севером и Югом, вопреки распространенному мнению, вовсе не была благородной борьбой за отмену рабства. Она была борьбой элиты южан против протекционизма вашингтонского правительства, защищавшего покровительственными пошлинами молодую американскую промышленность, бурно развивавшуюся в северных штатах, от удушающей конкуренции «мастерской мира». Южане же поставляли в Англию хлопок и были крайне заинтересованы в свободной торговле.

Развитие экономической теории в XVIII и начале XIX вв., прежде всего в ставших классическими работах А. Смита (1723-1790), Ж.-Б. Сэя (1767- 1832), Д. Риккардо (1772-1823), пошло по пути отрицания взаимосвязи экономического и политического могущества. Отсюда был сделан вывод о том, что торговля выгодна всем и всегда способствует прогрессу. Такая точка зрения восходит к идее Ш.Л. де Монтескье (1689-1755), считавшего, что развитие торговли неизбежно способствует смягчению нравов. Едва ли такое мнение великого просветителя подтверждается Опиумными войнами, массовой гибелью от голода ткачей Калькутты в результате наводнения рынка более дешевыми английскими тканями или торговлей между Англией и Португалией, которая еще при его жизни привела к полному краху португальской промышленности, за исключением виноделия. Только Ф. Лист (1789-1846) решительно оппонировал представителям классической теории, считая протекционизм совершенно необходимым для становления отечественной промышленности, а государственное вмешательство в экономику - условием решения не только экономических, но и социальных задач, прежде всего - развития образования, наук и искусств. Лист придавал огромное значение инвестициям в то, что мы сегодня называем человеческим капиталом, и полагал это важнейшей задачей государства

По мнению авторов, Китай сейчас совершает экономическую агрессию против Запада, в результате которой он еще более усилится и станет мировым гегемоном. Главный инструмент этой агрессии - заниженный курс юаня[2]. При этом авторы предостерегают от иллюзий, будто Китай удастся «поставить на место», как это в свое время удалось в случае с Японией. Китай не является союзником США и имеет огромные геополитические амбиции, поэтому возможности оказания на него политического давления минимальны. Меры воздействия экономического характера тоже крайне затруднительны, поскольку, в отличие от Японии, Китай в огромной степени специализируется на поставке комплектующих, а не готовой продукции, поэтому в США у него есть мощнейшее лобби. Что же касается экспорта готовой продукции, то значительную его часть составляет продукция западных фирм

Важным фактором, который неизбежно скажется на отношениях между Западом и Россией, станет наступление второго глобального дезинтеграционного цикла. Представление о чередовании интеграционных и дезинтеграционных циклов в развитии мирового хозяйства развиваются в Институте географии РАН уже более трех десятилетий сначала Б.Н. Зиминым (1929-1995;, затем Л.М. Синцеровым[4]. Мировое хозяйство как целостность сформировалось к середине XIX в. - и формирование его ознаменовалось первым мировым экономическим кризисом 1857 г. Соответственно, первый глобальный интеграционный цикл (Pax Britannica) продолжался с середины XIX в. до 1914 г. Сейчас уже трудно представить, что во времена Belle Époque (1870-1914) мир был во многих отношениях даже более интегрированным, чем сейчас. Визы были изобретены только после Первой мировой войны, до этого их просто не существовало. Поражает воображение размах трудовых миграций. На рубеже XIX-XX вв. США принимали до 1 млн иммигрантов в год, что примерно соответствует нынешней иммиграционной квоте, только в 1900 г. население США составляло 76 млн жителей, а не 312 млн, как сейчас. В начале XX в. до 200 тыс. итальянских сельскохозяйственных рабочих, закончив сезон у себя на родине, отправлялись работать в Аргентину, а по весне возвращались обратно. Если сейчас евроэнтузиасты гордятся тем, что в Европе впервые со времен Римской империи единая валюта, то в 1913 г. во всех цивилизованных странах, и даже полуцивилизованных, таких как Россия, был золотой стандарт

Второй глобальный интеграционный цикл (Pax Americana) начался только после окончания Второй мировой войны, и лишь к 70-м гг. экспортная квота США достигла уровня 1913 г. Продолжался он примерно столько же, сколько и первый. Предвестником его завершения стал провал Дохийского раунда переговоров по ВТО. Экономическая интеграция России с ЕС в условиях нарастающего протекционизма будет затруднена, а стремление выйти на рынки высокотехнологичной продукции будет толкать Россию в направлении Китая, Индии и других стран третьего мира. В этом же направлении будет толкать Россию даже экспорт энергоносителей, потребление которых особенно быстро растет в Китае и других бурно развивающихся экономиках третьего мира.

Лидером третьего глобального интеграционного цикла, который начнется предположительно лет через 15-20, будет Китай, уже сейчас почтительно именуемый мотором мировой экономики

закат самого Запада, почившего на лаврах своих институтов и совершенно забывшего, что институты - как паруса, которые должен наполнять ветер. Без смелости, творческого поиска и даже здорового авантюризма Запад никогда не добился бы своих успехов, и сейчас его перспективы совсем нехороши. Совершенствование институтов с целью повсеместно исключить субъективный фактор, максимально учитывать мнение некомпетентного большинства приводит к утрате главного - высокой цели, ощущения миссии, будь то «бремя белого человека» или защита демократии в условиях противостояния «империи зла». Идеологическая нищета настолько очевидна, что ее пытаются прикрыть не выдерживающей никакой критики концепцией устойчивого развития, которая, по мнению авторов, для того и нужна, чтооы отвлечь электорат от проблем деиндустриализации, безработицы и крайне низких темпов экономического роста

Если Гарвард лишает диплома своего выпускника, высланного из США по подозрению в шпионаже, т.е. даже при отсутствии судебного приговора (!), то разве не напоминает это нам самые мрачные страницы отечественной истории, когда никакой демократией в нашей стране и не пахло? Увы, на Западе есть очень много такого, чего мы, выражаясь словами B.C. Черномырдина (1938-2010), не можем видеть в упор. Или не желаем этого делать

Наука как институт, основанный на высоком принципе равенства всех перед истиной, а не на совершенно выхолощенном принципе всеобщего равенства, - последний бастион демократии в современном обществе, и этот бастион скоро падет в силу многих объективных причин, будь то неизбежное распространение иррационализма в обществе потребления, на которое указывал Э. Геллнер[6](1925-1995), или столь же неизбежный закат демократии в условиях постиндустриальной трансформации, о котором писали М. Кастельс, Ф. Уэбстер, В.Л. Иноземцев, и не только они

в 1987 г. с подачи Г.Х. Брундтланд появилась концепция устойчивого развития, которое сохраняет качество окружающей среды для настоящего и будущего поколений. Между тем выход на первый план экологических проблем стал возможен именно в силу того, что промышленные группы во все возрастающей степени выносили «грязные» производства за пределы высокоразвитых стран.

В том же направлении действовала и другая тенденция - рост благосостояния среднего класса, представители которого приобретали вторые и третьи жилища, предъявляя при этом высокие требования к качеству среды. Таким образом, появился спрос на идеологию, утверждающую необходимость трансформации количественного роста в качественный, избирателей убеждали в том, что они выигрывают в качестве жизни, а не в материальном потреблении. Между тем очевидным следствием такого развития стал продолжающийся рост безработицы, формирование устойчивых групп населения, исключенных из общественного производства и потому имеющих совсем иные представления о качестве жизни

Уже отмеченное стремление все сделать прозрачным и понятным некомпетентному большинству, что стало прямым результатом восстания масс, по редко вспоминаемому сейчас X. Ортеге-и-Гассету[8] (1883-1955), неизбежно приводит к примитивизации, которая невероятно облегчает копирование. Утверждение материальной выгоды в качестве высшей ценности приводит к тому, что все продается. Трудно было бы сделать лучшие подарки Китаю: он все скопирует или купит. Пройдет 10-15 лет, и Китай, который не делает поспешных шагов, поскольку знает, что время работает на него, но при этом продвигается очень быстро, потратит миллиарды долларов на покупку западных СМИ или, как минимум, «золотых перьев», на гранты европейским и американским ученым (авторы считают, что он уже к этому приступил). Не изменится ли после этого состояние общественного мнения на Западе? Будут ли там по-прежнему петь «старые песни о главном» - потеплении климата, устойчивом развитии, демократии, правах сексуальных меньшинств и т.п.? Более вероятно коренное изменение международной повестки дня в том мире, где все тверже будет звучать и голос Индии, несовпадение интересов которой со странами Запада уже приводило к провалу переговоров в рамках ВТО. На первый план выйдут вопросы развития, а не экологии, здравоохранения, а не прав человека, государственного суверенитета, а не международного гуманитарного сотрудничества. Если СССР без единого выстрела проиграл третью мировую войну, то Китай также без единого выстрела может выиграть четвертую и только для Индии реально составить ему какой-то противовес к середине столетия

Э. Геллнер указывал на иллюзорность представлений о демократии как об устойчивом состоянии общества даже для самых цивилизованных стран, он связывал ее устойчивость с экономическим процветанием[9]. Снижение жизненного уровня сделает, по его мнению, средний класс существенно менее приверженным демократическим ценностям, в результате чего демократия лишится главной своей опоры

решение задач экономического выживания должно побудить западные страны не только снизить жизненный уровень населения, но и одновременно поднять его образовательный уровень, т.е. заставить школьников как следует учиться, от чего отвыкли еще их родители. При этом недоучкам изрядного возраста придется также сесть за парты, что создаст еще большую социальную напряженность. Ведь в условиях реиндустриали- зации потребуется включить в современную экономику не 20% населения, а все 80%.

Самым достойным выбором для России было бы поднять знамя, которое выронил Запад, реконструировать страну на основе тех принципов, благодаря которым Запад достиг своих выдающихся успехов и утратив которые, он сейчас угасает. Именно такой путь в наибольшей степени соответствует идеалам просвещенного патриотизма, ибо он предполагает критическое и селективное использование полезного зарубежного опыта при приоритете веры в собственный разум и в свои силы. У нас же руководство исходит из того, что ничто в нашей стране не может и, главное, не должно быть лучше, чем на Западе

Примером смелого и мужественного прорыва могла бы служить Финляндия. Эта маленькая северная страна решительно дала отставку постмодернизму и, вдохновляясь идеалами Просвещения, создала на задворках Европы, возможно, лучшую на Западе систему среднего образования

именно финский учитель ооеспечил не то что расцвет, а взлет в недавнем прошлом очень бедной страны, почти лишенной необходимых для развития природных ресурсов. Коль скоро Финляндию стали называть с конца 60-х гг. северной Японией, отметим, что и в японских школах учебный год продолжается 240 дней, в то время как в американских - 180, да и учат в Японии вряд ли хуже

В Китае существует «демократия мертвых»[11]. Ныне живущее поколение - лишь одно из звеньев бесконечной цепи, оно не вправе высокомерно распоряжаться великой страной только на том основании, что других поколений уже нет или еще нет. Его долг - передать страну будущим поколениям в возможно лучшем состоянии, и это должно определять всю организацию общества. Как не снять шляпу перед таким проявлением конфуцианства! Разве не глубже это т.н. «устойчивого развития»? Разве не таким был и дух науки в лучшие ее времена? Китай в любом случае будет постепенно ревальвировать юань, поскольку без этого становится все более обременительной оплата растущего импорта энергоносителей и сырья, а также » и это самое важное - инвестиционного импорта, без которого невозможна реконструкция экономики, основанной на дешевой рабочей силе. Ведь страна, претендующая на гегемонию, не может иметь примитивную промышленность. Другой вопрос, что это будет делаться в том темпе, который выгоден Китаю, а не Западу, но такой подход характерен не только для тоталитарных, но и для сугубо демократических государств. И еще один очень важный вопрос: позволит ли Западу ревальвация юаня приостановить сползание с Олимпа?

Запад, к несчастью, больше не способен быть носителем идеологии Просвещения. Если человек - царь природы, то он должен быть мудр, справедлив и великодушен, он должен нести ответственность за состояние дел во всем мире. Между тем Запад в состоянии только наносить бомбовые удары и только тогда, когда это ему не грозит сколько-нибудь чувствительными потерями. Еще 10-20 лет такой мудрой и дальновидной политики - и просвещенное человечество будет молить Китай навести в мире хоть какой-то порядок. Можно считать, что конфуцианская философия хуже философии Просвещения, но даже для нас она лучше полного идеологического вакуума, заполняемого на скорую руку концепцией устойчивого развития или другими идеологема- ми сходного интеллектуального

Для России жизненно важно не оказаться втянутой в противостояние Запада и Китая, которое уже приняло военные формы, хотя и ведется чужими руками

В Ливии, по официальным данным, работало 75 крупных китайских компаний, а объем инвестиций составлял 18 млрд долл

А в Европе, слава Богу, велика инерция гигантской массы наследия Просвещения, которую еще долго не удастся полностью преодолеть даже самыми современными методами научного менеджмента. Поэтому там продолжают выходить умные и честные книги, одна из которых предлагается российскому читателю.

В. А. Шупер, профессор, доктор географических наук

Из деяний Дэна Сяопина вспоминают только восстановление капитализма в Китае и забывают войну, которую он развязал против Вьетнама в 1979 г., поддержку, которую он оказывал красным кхмерам, безжалостные расправы над сторонниками демократии в Китае в 1989 г. и в особенности саму сущность тоталитарного капитализма, который он установил в Китае и который Европа слишком хорошо узнала при Муссолини и Гитлере! Это забывается, так как в нынешнем Китае хотят видеть только неизбежного партнера, с которым мир совершает «выгодные сделки». Не желают видеть или верить, что стратегия Китая состоит ничуть не меньше, чем в господстве над миром и в распространении того типа тоталитарной организации, который уже установился в самом Китае

Каждая крупная нация ощущала то огромное преимущество, которое могло представлять продолжительное положительное сальдо внешнеторгового баланса. Но ввиду нулевой суммы мировой торговли только крупная нация могла достичь такого результата. Англия была первой нацией, которая продолжительно и эффективно вела меркантилистскую стратегию - стратегию, стремящуюся обеспечить устойчивое положительное внешнее сальдо. Ее основным козырем было освоение морей своим флотом. Однако вначале ей надо было преодолеть сопротивление Франции (от Людовика XIV до Наполеона), затем императорской Германии (с 1870 г. по 1918 г.).

США, благодаря относительно дешевой (в сравнении с качеством) рабочей силе и обильным природным ресурсам, в свою очередь достигли статуса мирового чемпиона по внешнему положительному сальдо в начале XX в. и еще больше после Первой мировой войны. С 1940г. это достижение США позволило им сменить Британскую империю в качестве мирового гегемона. Однако им надо было преодолеть между 1942 и 1945 гг. вызов со стороны тоталитарных капиталистических режимов (нацистской Германии, фашистской Италии, милитаристской Японии). Затем в 1989 г. они победили (тем не менее без прямого военного столкновения) Советский Союз, который предлагал миру альтернативную капитализму модель - тоталитарный коллективизм. В то же время США прекратили нестерпимое соперничество с Японией, которая вела меркантилистскую стратегию, опирающуюся на валютный протекционизм.

Япония между 1960 и 1989 гг., затем Китай, копирующий ее опыт с 1989 г., действительно схожи в том, что приняли модель капиталистического развития, основанную на значительном профиците торгового баланса, который в свою очередь связан с не менее значительным занижением курсов национальных валют. Однако эти два случая «валютного протекционизма» вызвали в западных странах очень разные реакции.

В то время как промышленность Японии предлагает миру готовые изделия, вступающие в прямую конкуренцию с готовыми изделиями из западных стран, Китай перехватывает все, что возможно в производстве комплектующих. Американские предприятия соперничали с японскими предприятиями, а благодаря очень дешевым поставкам из Китая они получают значительный доход. В связи с этим американская бизнес-олигархия активно противодействовала Японии, но осталась во многом пассивной по отношению к Китаю

факторами очень серьезного кризиса, сотрясающего мир с 2007 г., являются чрезмерные и мало контролируемые риски, принятые американской, английской и европейской банковскими системами; однако эти факторы не являются «пусковыми». На самом деле у текущего кризиса более глубокая причина - устойчивый и растущий огромный профицит внешней торговли Китая с момента его вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО) в 2001 г. Он по большей части является результатом манипу- лируемого и сильно заниженного обменного курса китайской валюты. Этот курс может сохраняться сколь угодно долго благодаря огромным валютным интервенциям Народного банка Китая. Он ежедневно продает юань против доллара и евро, что позволяет ему не только накапливать резервы долларов и евро, но и открывать значительные кредиторские позиции в США и Европе. Таким образом, через свое постоянное регулирование Китай одновременно увеличивает и свою долю на мировом рынке товаров и услуг, и свою кредиторскую позицию в США и в Европе. Следовательно, шулер выигрывает дважды: в коммерческом и финансовом плане; к тому же он ослабляет своих соперников.

Колоссальный внешнеторговый дефицит, который Китай навязывает странам «Большой семерки», значительно ослабляет их экономический рост. Чтобы избежать продолжительной рецессии, которая им угрожает, эти страны вынуждены проводить рискованную политику постоянного стимулирования внутреннего спроса. Это неизбежно приводит и к более рискованной денежной и бюджетной политике: они поддерживают процентные ставки на исключительно низком уровне, что подавляет сбережения и поощряет задолженность. Наконец, они допускают возрастающий бюджетный дефицит

китайские руководители внесли в это свой собственный вклад, размещая свои огромные валютные резервы в долгосрочных облигациях американского казначейства и европейских правительств. Они знали, что понижают западные долгосрочные процентные ставки, в то время как краткосрочные уже были занижены центральными банками стран «Большой семерки

2007 г. они вдруг снова обнаружили, что рост задолженности не может далее продолжаться: заемщики устанавливают лимиты своей задолженности, аппетит кредиторов на долг имеет предел; кроме того, их финансовые возможности обычно ограничены. Что касается финансовых ухищрений, использованных после 2003 г., они, вместо того чтобы осуществить обещанные чудеса, имели катастрофические последствия, как теперь всем известно.

2007 год является годом возвращения к жестокой реальности: ухищрения резко теряют свою вымышленную магию, высокий уровень цен на недвижимость приводит к снижению продаж, а затем и цен. Немедленно происходит очень глубокий банковский и финансовый кризис, который основательно прерывает процесс заимствований, питавший экономический рост; тогда появляется явная рецессия. Вопреки иллюзиям, распространяемым учениками чародея (в особенности господами Гринспеном и Бернанке), наступила поистине абсолютная несовместимость между колоссальным внешним профицитом, который Китай желает поддерживать, и сохранением значительного и длительного роста ВВП в странах «Большой семерки

американское государство признает долг в 850 млрд долл. перед китайским государством, a «Financial Times» предположила совокупный долг суверенных стран еврозоны перед китайским государством в 630 млрд евро без последующего опровержения.

Итак, как же «бедный» Китай смог прийти к такому доминированию[21]? Мы увидим, что это произошло благодаря гигантскому торговому профициту за счет дефицитов развитых стран, этот профицит проистекает из огромного занижения курса китайской валюты - юаня. Торговый демпинг, против которого ВТО бессильна. Но об этом аналитики не говорят, и широкая публика остается в неведении.

Китай, как нам объясняют, является очень бедной страной, развивающейся благодаря серьезному и ответственному управлению, страной с переходной экономикой, подающей большие надежды, мирной страной, содействующей равновесию в мире. Занижение юаня можно считать только выдумкой тех, кто ведет на Западе, особенно в Соединенных Штатах, безответственную политику по избыточному образованию денежной массы или осуществляет недостаточное банковское регулирование... Мы стоим на краю пропасти, но было бы достаточно, говорят нам, возврата к бюджетной ортодоксии, соответствующего банковского регулирования, а также усилий в области НИОКР, чтобы вернуться к нормальному и прочному экономическому росту!

Здесь речь идет о неприятии действительности, широко распространившемся вопреки некоторым голосам, которые пытались взволновать общественность. Так, не говорил ли с 1999 г. Морис Алле, что «распространенная во всем мире торговая открытость ... является основной причиной глубокого кризиса, который постепенно приведет к пропасти»[22]? Он вполне понял большую опасность, которая угрожала западному обществу; но его не услышали. В это же время, в 1997 г. в Соединенных Штатах было опубликовано произведение, поразительно предвосхитившее произошедшее, - «Нарастающий конфликт с Китаем»[23]; оно имело некоторый успех, но о нем быстро забыли

Лучше приступить к оценке на базе метода паритета покупательной способности, который используется крупными международными организациями, молчаливо признающими занижение китайской валюты; этот паритет составлял 1,96 юаней против 1 долл. до изменения в конце 2007 г. на 3,4 юаней против 1 долл.[31].

На базе этих паритетов ВВП Китая в долларах на 2009 г. получается 17 100 млрд долл. (120% американского ВВП) и 9 800 млрд долл. (69% американского ВВП) соответственно. Разница огромна. Можно предположить, что в 2010 г. китайский ВВП был бы равен американскому ВВП, составляя около 20% мирового ВВП[32].

г) Первая финансовая держава мира

В конце 2010 г. Китай предположительно владел золотовалютными резервами общей стоимостью около 4 000 млрд долл. или около 80% «официального» номинального ВВП в 2009

учетом Гонконга Китай обладает от 30 до 40% золотовалютных резервов планеты

факт, что около 75% общих золотовалютных резервов Китая размещены в облигациях западных стран, означает, что китайское государство сосредоточило в своих руках портфель западных облигаций стоимостью порядка 3 000 млрд долл., в 12 раз выше самого крупного западного портфеля облигаций (255 млрд), управляемого финансовой группой PIMCO.

Китай, будучи кредитором мира, имеет очень здоровые государственные финансы: государственный долг представляет только 20% «официального» номинального ВВП в 2009 г. и, следовательно, покрыт на 400% одними только валютными активами (80% ВВП); контраст огромен по сравнению с развитыми странами, государственный долг которых находится в общем между 80% и 120% ВВП и которые, за исключением Японии, имеют очень скромные золотовалютные резервы. К большому удивлению западных экспертов, такая финансовая прочность позволила Китаю без труда проводить в 2008-2009 гг. массивные бюджетные интервенции для поддержания высоких темпов роста своего ВВП несмотря на временное замедление экспорта в развитые страны

обзавелся уникальным укреплением: огромный туннель протяженностью 5 500 км для «артиллерии второй ударной волны» в случае ядерной войны[43], что придает Китаю нечто вроде стратегической неуязвимости даже большей, чем у США

Большинство стран - чистых экспортеров сырья, в особенности нефти и продуктов ее переработки, считают сеоя обязанными Китаю из-за длительного роста цен на сырье (в долл.), чем он косвенно способствует им в получении прибыли благодаря своему мощному экономическому росту[47]. Таким образом, рост мирового ВВП усилился сенсационным образом, превысив 5% в год с 2003 по 2008 гг., подняв цены на сырье. Только после 1998 г. и еще больше после 2001 г. и вступления Китая в ВТО ОПЕК быстро восстанавливает свое прежнее влияние

Китай образовал сеть стран- должников, которые к тому же управляются самыми критикуемыми диктатурами на планете (Северная Корея, Мьянма, Судан, Зимбабве, Белоруссия, Туркменистан). Он их поддерживает в ООН и объединяет их в союз; в любых обстоятельствах он может рассчитывать на них

Китае не прошли ни одни выборы, с тех пор как КПК захватила власть в 1949 г.

С этого времени любые другие политические партии, кроме КПК, запрещены. Любые организации запрещены.

Единственным профсоюзом является государственный профсоюз, который даже не утруждает себя присутствием на уровне предприятий.

В религии Фалуньгун, которая внезапно появилась и набрала до 60 млн адептов, КПК тут же увидела угрозу своему политическому господству. С 1999 г. Фалуньгун вдруг стала мишенью многочисленных разоблачений и преследований со стороны КПК кажется, сегодня она потеряла все свое влияние.

Землетрясение в провинции Сычуань вызвало многочисленные жертвы. Многими жертвами были школьники, которые погибли под школьными зданиями, которые не соответствовали антисейсмическим нормам. Ассоциации родителей жертв стремились организоваться, чтобы потребовать от властей объяснений относительно постройки школьных зданий. Даже несмотря на трагический контекст, эти ассоциации были жестко подавлены.

Пресса и СМИ находятся в руках КПК.

Конечно, китайские пользователи Интернета долгое время имели доступ к международным информационным сетям благодаря Гугл. Но развлечение закончилось: недавно китайским властям удалось спровоцировать уход Гугл, так что отныне в континентальном Китае только агентство Байду, контролируемое КПК, управляет Интернетом

недавно был принят декрет, бросающий вызов всем демократам планеты: этот декрет включает условие, что в дальнейшем в континентальном Китае продаются только персональные компьютеры, оборудованные прибором для скрытого наблюдения. Представим себе практику: общая домашняя слежка (персональный компьютер под полицейским контролем, а «стукач», оказавшись в доме, мог бы также - почему бы нет - записывать на видео семью в повседневной жизни

настоящее время действие декрета, конечно, приостановлено, но только потому, что западные страны обжаловали его перед ВТО, ссылаясь на то, что принятый декрет закрыл бы им доступ на китайский рынок персональных компьютеров

Филипп Коэн объясняет в своей книге «Кровопийца преступного мира»: «Все китайцы знают « dang an» - эти большие архивы, которые регистрируют все 1,3 миллиарда жителей. Каждое дело заведено во время школьного обучения участника и ведется всю его жизнь без како- го-либо доступа [заинтересованного лица. - Пер.]. Здесь отмечены его школьные результаты, профессиональная карьера, а также его религия и политические взгляды

С 1949 г. Китай, точно продолжая советское наследие, установил и потом сохранял запреты на мобильность людей внутри национальной территории. Однако запрет неабсолютный, и, как «исключение из правил», местные власти могут выдавать временный национальный паспорт, «хукоу».

Это соединяется с двумя реальностями. С одной стороны, для КПК это возможность контролировать и сдерживать в провинции самое бедное население. С другой стороны, это позволяет находить для предприятий прибрежных районов рабочую силу, в особенности покорную и дешевую из-за ее уязвимости.

На самом деле общее количество выданных хукоу ограничено, и их получатели, «minyongs», не имеют никаких прав там, куда они приезжают: они не могут сопровождаться ни своим супругом или своей супругой, ни своим ребенком; нарушившие запрет не могут обучать в школах ребенка, сопровождающего их. «Minyongs» не могут получить разрешение на постоянное проживание, если только не станут собственниками жилья на месте (что чаще всего недоступно в финансовом отношении).

По большому счету, китайское государство образовало целое население из мужчин и женщин (около 120 млн), живущих без супруги или супруга далеко от своих семей в длительной изоляции. Нетрудно представить, что эти люди полностью разобщены и совершенно бесправны перед китайским государством и работодателями прибрежной зоны.

4. Организация привилегированного меньшинства вокруг КПК (около 76 млн членов, или около 5% всего населения):

а) партия имеет много членов, но она очень избирательна; б^ ее способ набора - кооптация;

в) критериями кооптации являются политическое соответствие и профессиональный успех;

г) она стремится втянуть наиболее конформистскую часть профессиональной элиты в нечто вроде клуба руководителей, взаимно мотивированных к тому, на чем удерживается существующая социальная система;

д) по имеющимся данным, кажется, что даже в самой КПК нет внутрипартийной демократии. Таким образом, решение о репрессиях на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. было принято во время узкого и не предусмотренного уставом совещания высших руководителей КПК

Китай является одновременно капиталистическим и тоталитарным, и это даже приносит ему несомненные преимущества в экономическом плане. Мы увидим, что очень низкие затраты на оплату труда в юанях вызваны высокой безработицей, если можно так сказать, «естественной», но также системой «хукоу» и «minyongs», репрессивной системой, политикой единственного ребенка, которые все тесно связаны с тоталитарной организацией общества. Что касается затрат на оплату труда в долларах (относящихся к внешней торговле), они могут быть крайне низкими: низкие издержки на оплату труда в юанях сочетаются со значительным занижением курса этой валюты, которое основывается на строгом валютном контроле; только тоталитарная страна может осуществлять такой эффективный контроль.

Также тоталитарный капитализм непременно является «патриотическим капитализмом», где предприятия под скрытым давлением единственной партии, присутствующей во всех административных советах, систематически поддерживают отечественных производителей при выборе поставщиков, конечно, в ущерб иностранным поставщикам. В демократических капиталистических странах, наооорот, крупные фирмы ведут себя так, будто потеряли всякую национальную принадлежность и могут безнаказанно принимать стратегические решения во вред своей стране.

Китайское государство развивает очень активную экономическую дипломатию за рубежом, оно подчеркивает, что действительный доступ к китайскому внутреннему рынку, который огромен, зависит от его воли и что оно обладает чрезвычайно эффективными способами давления

они не выставляют напоказ свои успехи, чтобы казаться как можно дольше менее могущественными и опасными, чем они есть на самом деле. Они любят повторять, что Китай остается в экономическом отношении небольшой страной (что является архиложью), слаборазвитой и нуждающейся в очень длительном и очень быстром экономическом росте, чтобы выйти из своей отсталости[58].

Информационная политика КПК, которая стремится представить Китай как бедную, слаборазвитую страну, является полностью лживой, но, однако, очень эффективной. Мы спросим себя: почему это работает? Преимущество для Китая очевидно: надо поддерживать как можно дольше демобилизованными Соединенные Штаты и их союзников и не пугать преждевременно ни Россию, ни Бразилию, ни Индию, ни Вьетнам, ни другие страны с переходной экономикой своей потенциальной возможностью доминировать в мире

дальняя торговля имела еще только малое значение; однако она была тесно связана с подъемом промышленности и сыграла организующую роль в экономическом развитии стран атлантического фасада Европы. Дальняя торговля принесла значительные доходы государствам, взамен последние дали ей возможность развиваться. Таким образом, торговое соперничество стало соперничеством государств

Англия, говорил Петти, должна специализироваться на видах экономической деятельности с высокой ценностью[67] - торговле и промышленности, и избавляться от сельского хозяйства, которое может быть заменено импортом (следовательно, это касалось производства зерновых, но не молока). Внешняя торговля имела важнейшее значение, и активность на море, благодаря которой эта торговля развивалась, тоже была очень важна: надо было экспортировать промышленные товары и импортировать сельскохозяйственную продукцию и другие товары, которые было невозможно или нерентабельно производить в Англии. Роль государства являлась первостепенной: именно оно брало на себя расходы по содержанию военно-морско- го флота, необходимого для защиты торгового флота.

Таким образом, Англия должна была укрепить свое «доминирование в мировой торговле». При этом английские крупные торговцы-судовладель- цы не только несли меньше расходов, чем их конкуренты - мы бы сказали, что речь идет о секторе с растущей доходностью, - но они также владели лучшей информацией о состоянии спроса в разных странах мира, что позволяло английской промышленности быстрее приспособиться к его изменениям.

Центральным элементом меркантилистской теории является необходимость поддерживать внешнеторговый профицит с остальным миром, этот профицит в промышленности способствует накоплению золота. Понятно, что это очень вызывающая теория, которая при применении приводит к неизбежным войнам: невозможно одновременно всем государствам иметь профицит во внешней торговле и претендовать на гегемонистскую роль.

А какова здесь роль золота? Оно не является основой богатства: на самом деле такой основой является многочисленное и образованное население, мы бы говорили сегодня о «человеческом капитале». Надо экспортировать промышленные товары и ввозить золото в страну; в действительности, рост денежного оборота является необходимым для повышения деловой активности, а экономический рост необходим для социального развития. Государственные расходы и расходы на армию, а также доходы крупных владений недостаточны для обеспечения всех людей «благородного происхождения» соответствующими доходами и социальным статусом, тогда нужно развивать торговлю и промышленность, что предполагает прирост денежного обращения и внешних рынков сбыта товаров. Ввоз золота нужен также, чтобы государство имело достаточно ресурсов для выполнения своих функций (особенно в военном отношении), от этого зависит развитие деловой активности. Наконец, надо экспортировать капитал для иностранных инвестиций, которые во время торгового капитализма принимают форму «отделений торговых фирм», благодаря коим система торгового профицита воспроизводится в более широком масштабе

классиков международный обмен рассматривается как равновесный, а если случается противоположное, то это никоим образом не создает проблему. Для меркантилистов, наоборот, неравновесие обмена является главной целью: это источник богатства и власти для стран с положительным торговым сальдо и источник обеднения и ослабления остальных стран. Итак, в меркантилистской картине мира, как и в меркантилистской доктрине, обмен является неравновесным: доминирующие государства имеют торговый профицит, который позволяет ввозить золото, и наоборот, многие страны имеют более или менее значительный дефицит, вследствие которого разрушаются определенные отрасли производства, а вывоз валюты или золота может вызвать пагубное для их экономик ограничение денежного оборота[71]. Классические авторы, их последователи и часто даже авторы-кейнсианцы не уделяют достаточно внимания тому факту, что какая-то страна может быть запросто разорена из-за интеграции в мировую торговлю. Критикуя классических авторов, Ф. Лист настаивает на понятии власти: «Власть приносит больше, чем богатство [... ] Слабость дает в руки власти все, что мы имеем: наше богатство и сверх того наши производительные силы, нашу культуру, нашу свободу вплоть до нашей национальной независимости [...].

конце XVII в. Франция являлась главной европейской державой, до того как ей стала Англия; однако три крупные ошибки в ее политике привели к ее первому большому поражению вследствие Парижского договора в 1763 г.

Первая ошибка принадлежала Людовику XIV: отмена Нантского эдикта в 1685 г. не только повлекла за собой потерю Францией ценной части своего могущества[77], но также означала пересмотр громадной работы, проделанной Кольбером. Вторая ошибка французской королевской власти состояла в систематическом участии в континентальных конфликтах, из-за которых большая часть государственных ресурсов тратилась на цели, невыгодные с точки зрения борьбы за мировую торговую гегемонию, ибо последняя предполагала активное военное присутствие в дальних странах[78]. Наконец, Людовик XV с большой неосмотрительностью оставил в упадке французский военный флот... Без необходимых военных опор Франция потеряла свою американскую империю, Новую Францию, а Дюплекс не смог сохранить или, тем более, расширить свои достижения в Индии. Таким образом, в 1763 г. в битве за контроль дальней торговли английское первенство находилось на хорошем пути. Однако Франция оказалась упрямым противником: благодаря восстановлению Людовиком XVI военного флота, она взяла своего рода реванш за океаном, оказав решающую поддержку американской революции. Победа французского флота под командованием адмирала Грасса над британским флотом в Чесапикском заливе в 1781 г. сделала возможной победу Вашингтона, Рошамбо и Ла Файетта под Йорктауном над английским генералом Корнуэлсом, открыв тем самым путь к американской независимости

К 1800 г. английская промышленность была намного более развита, чем на континенте, где промышленность развивалась внутри относительно ограниченного пространства: север Франции, современная Бельгия, Голландия, Вестфалия. Вместе с тем зачатки промышленности появились и вне этого пространства, в особенности на востоке Франции и юге Германии. Англия, промышленность которой была очень конкурентоспособна, желала установить «свободную торговлю» с континентальными странами; однако ни Франция, ни Голландия, ни немецкие государства, где промышленность была менее развита, не были заинтересованы в открытии своих рынков для английской продукции с риском стремительного разрушения своей развивающейся промышленности. Наполеон хорошо понял это. В ходе военных конфликтов он внедрил два экономических нововведения: «континентальную блокаду», защиту против английской продукции, и «континентальную систему», нечто вроде общего рынка. Он основал большой рынок, убрав внутренние таможни на довольно обширном пространстве, включавщем не только Францию, но также ее близкое окружение, в том числе значительную часть немецких государств, объединенных в Рейнской конфедерации. Результат не заставил себя ждать: объем промышленного производства стремительно рос в безопасности от английской конкуренции. В этом состоял в значительной степени секрет власти императора: он смог найти союзников через свою экономическую политику; к несчастью для своей затеи, он поставил Францию на первое место, из-за чего потерял часть своей поддержки, которую должен был бы сохранить. Отныне британская гегемония над миром смогла осуществиться.

Ф. Лист не забыл этот урок и в момент образования Германского таможенного союза содействовал установлению крупных таможенных пошлин по отношению к иностранным странам. В некотором отношении Пруссия с успехом повторила политику Наполеона, ограничив, правда, ее применение только немецкими государствами. В это время оспаривание британского торгового доминирования непременно сопровождалось оспариванием идей классической экономической теории, что частично отражено в книге Листа, изданной в 1841 г. Он настаивает на существовании феноменов доминирования, а страны, которые не находятся в положении доминирования и хотят развивать свою промышленность, должны защищать ее до того момента, когда они смогут договариваться на равных

протекционизм и свободная торговля последовательно применялись в определенных секторах, например, в сельском хозяйстве и текстильной промышленности. Отношения с США и Китаем развивались под лозунгом свободной торговли, тогда как в случае с Индией Англия сначала использовала протекционизм, прежде чем навязать свободную торговлю

Как только фабрики Манчестера и Ливерпуля, ранее защищенные от иностранной конкуренции (в особенности индийской), смогли производить с низкими издержками в силу использования новых технологий в 1870 - 1880 гг., торговля тканями с Индией с легкостью либерализовалась, ведь эта страна являлась британской колонией - «жемчужиной британской короны». В короткое время импорт английских продуктов разрушил текстильную промышленность этой страны. Индия уцелела с трудом, сосредоточившись на экспорте сырья: чая, кофе, хлопка... и даже опиума

В британской схеме английская колония в Америке не должна была производить никакой промышленной продукции; наоборот, все товары должны были импортироваться из метрополии. Желание местного населения развивать собственное производство вызвало войну за независимость. Позднее северные штаты в стремлении развивать свою промышленность ввели протекционистские меры, оформленные решениями федерального правительства и направленные против Британской империи. Это никоим образом не устраивало южные штаты, которые предпочитали пользоваться режимом свободной торговли с Англией для сбыта своего хлопка. Именно противоречие интересов Севера и Юга стало истинной причиной Гражданской войны в США.

Немного позднее президент США вкратце заявил: «Господа англичане, в течение двух веков вы с успехом защищали свою промышленность, а сегодня вы нам говорите о необходимости установить свободу торговли; так вот, в течение двух веков мы будем действовать как вы, и только затем либерализуем свою торговлю

эта компания, предшественница английского капитала в данном регионе, в 1816 г. решила резко усилить свою торговлю контрабандным опиумом; его ввоз быстро увеличился с 4 ООО ящиков по 65 кг в тот год до 40 ООО ящиков в 1838 г. накануне Первой опиумной войны. Вследствие этого роста китайская внешняя торговля, прежде профицитная, становилась все более и более дефицитной. Эта потеря денег87 привела к уменьшению денежного оборота и вызвала рецессию, бюджетный кризис и крупные социальные проблемы. Помимо рассуждений о пагубных сторонах потребления опиума для населения провинции Гуандун, китайское правительство решило заставить соблюдать запрет на импорт опиума: в 1839 г. в Кантоне были изъяты 20 000 ящиков опиума, и британским торговцам было приказано покинуть страну.

Такое препятствие на пути «свободной торговли» было расценено как возмутительное: «Англичане дают отпор посредством пиратства в устье Жемчужной реки [...] Английские атаки продолжаются в 1841 г. после прибытия подкрепления: иностранцы берут заново укрепления Чжуцзяна, они занимают Сямынь, Нинбо, по Янцзы английский флот проникает до Нанкина»88.

По Нанкинскому договору (1842 г.) Китай должен был заплатить круп- ное «возмещение», уступить остров Гонконг и «открыть для торговли,

«Этот отток китайских денег, в основном ставший результатом покупок опиума, не прекратится

в течение XIX в. (в конце этого века опиум составит 30% импорта)» // см:. Jacques Gernet, Le monde chinois, Armand Colin, Paris, 2005, vol. 2. P. 301. Вдобавок можно отметить, что это происходило в то время, когда биметаллизм (золото/серебро) быстро уступал место золотому стандарту, обесценивая, таким образом, валюту Китая, предназначенную для обмена.

J.Jernet,op cit. P. 302-303.

главным образом для импорта опиума, порты Сямынь, Шанхай и Нинбо вдобавок к порту Кантон»8*. Рост потребления опиума продолжился с еще большей силой, он сопровождался разрушением социальной структуры и ухудшением государственных финансов. В результате произошло крупное Тайпинское восстание (1850-1864гг.)... Из-за контрабанды, продолжившейся с новой силой, стали необходимы новые военные действия; это была «вторая опиумная война», сопровождавшаяся захватом Пекина (i860 г.) англо-французскими войсками, дальнейшим расширением иностранного вторжения... и «свободной» торговли! «East India Company» исчезла в 1833 г., но появились новые компании, имевшие головокружительный успех, особенно Hong Kong and Shanghai Bank Corporation (HSBC) - одна из первых банковских групп в мире на сегодняшний день

нельзя не отметить, что в течение двух или трех десятилетий до начала Первой мировой войны британская внешняя торговля из сильно профицитной стала равновесной только благодаря империи, зато она была дефицитной с двумя амбициозными восходящими державами - Германией и США. Эффективность протекционистской торговой политики этих соперников и их демографическое развитие привели к быстрому ослаблению Англии[84]. Несмотря на это, Англия оставалась еще очень богатой; ее иностранные инвестиции в 1914 г. достигали 19,5 млрд фунтов и представляли 43% мировых иностранных инвестиций; однако эти инвестиции, проценты от которых стекались в Сити, больше не росли. Отныне Англия, которая была чистым экспортером товаров и капитала в середине XIX в., стала в основном жить на ренту

Ошеломляющая политика, проводимая нацистской Германией в ходе подготовки к войне, состояла в наращивании задолженности перед странами, с которыми она собиралась воевать, имея твердое намерение никогда не возвращать долги

Большой разницей являлось то, что Наполеон был сразу квалифицирован как «враг» державы, доминирующей в мировой торговле, тогда как Пруссия, союзник Англии в борьбе против Наполеона, долгое время не воспринималась как соперница

США быстро стали первым рынком в мире[87], первым производителем промышленных и сельских товаров; в 1914 г. национальный доход на душу населения был приблизительно вдвое выше, чем в континентальной Европе.

важными для анализа роста ВВП не являются ни экспорт, ни импорт. Важно сальдо, 8%, на которые он ссылается, соответствуют, весьма вероятно, положительному внешнему сальдо порядка 2-2,5% ВВП, что очень много[90], намного больше, чем сальдо Англии, которое должно быть порядка 0% в этот период.

«Быстро превратившись в первого производителя промышленных товаров, США начинают поставлять на рынки мира свои сельскохозяйственные машины, чугунные и стальные продукты, станки, электрическое оборудование и др.»[91] К тому же их экспорт развивался крайне благоприятно из- за очень сильного снижения стоимости морских перевозок. Но этого было недостаточно. Империалистическая политика американского правительства стремилась найти новые рынки для американской продукции. После того как США присоединили Техас и Калифорнию в ущерб Мексике в 1830-х гг., принудили Японию и Китай включиться в мировую торговлю, они объявили войну Испании и выиграли ее. Это позволило им в 1898 г. установить контроль над Кубой и Филиппинами.

Молодая американская республика, стремившаяся стать первой державой мира, являлась, таким образом, меркантилистской, империалистической, колонизаторской. Англия, «имевшая звание первой державы», была вынуждена пойти на компромиссы с США, иногда несколько унизительные, по вопросу о Венесуэле, Панамском канале, границе с Аляской

США выделялись своим агрессивным протекционизмом. В 1930 г., «приняв ультра-протекционист- ский тариф Смута-Холи с целью помочь американским фермерам, единственная страна с солидным торговым профицитом усложняет приобретение долларов для других стран и неизбежно ведет дело к санкциям, которые имеют разрушительные последствия для американского экспорта

В год прихода к власти Гитлера была проведена конференция в Лондоне с целью обсуждения денежных проблем в мире. В этом вопросе американцы показали еще раз, но еще более явно, что они не следуют «кооперативной» экономической стратегии. Даже не дождавшись конца конференции, они решили в одностороннем порядке, без какого-либо опроса своих партнеров, сильно девальвировать доллар, тогда как их экономика уже имела профицит внешней торговли.

Эта мера способствовала еще большему углублению стагнации в Европе, в особенности в Англии. Таким образом, завершилось стремление США к мировому экономическому лидерству перед лицом старого британского льва. Как не провести параллель между их поведением по отношению к Великобритании в 1933 г. и поведением Китая по отношению к ним сегодня! Внезапное прерывание в июле 2008 г. прогрессирующей и умеренной ревальвации юаня (2005-2008 гг.) и сознательный отказ Китая ее возобновить на самом деле в точности равноценны односторонней девальвации доллара в 1933

Меркантилистская стратегия с характерным торговым профицитом, осуществляемая либо экономическими протекционистскими средствами (повышение таможенных пошлин, занижение обменных валютных курсов и манипулирование ими), либо военными средствами (открытие рынков с помощью канонерок[95]), позволяет стране получить высокий экономический рост в ущерб дефицитным странам, которые являются жертвами этой стратегии и не могут из-за этого иметь высокие темпы роста

Когда Гитлер пришел к власти, кассы были пусты; Рейхсбанк не имел ни золота, ни валюты. Даже при большом желании проводить политику экономического роста было невозможно - нечем платить за импорт, необходимость в котором должна была неизбежно возникнуть! Политика, осуществленная умным, но циничным господином Шахтом, позволила решить проблему путем наращивания внешней задолженности с помощью казначейских обязательств немецкого государства. Нацистский режим представился как режим порядка («нового порядка»), способного угодить финансовым рынкам: в Англии, во Франции, в США было выпущено большое количество казначейских обязательств. Во Франции Банк Франции сам сыграл решающую роль в финансировании Германии.

Когда наступал конец срока действия этих обязательств, и надо было их выплачивать, проводились новые выпуски долговых обязательств, всегда более долгосрочных. Строя, таким образом, финансовую «пирамиду», инициаторы хорошо осознавали, что однажды для немецких государственных финансов станет невозможно оплатить принятые долговые обязательства. Это не было их проблемой: заимствованные деньги были предназначены для нового подъема немецкой экономики, но также, главным образом, для подготовки войны против тех стран, которые обеспечивали их деньгами и которые, будучи побежденными, не смогли бы требовать уплату долгов[97]. В результате Германия смогла начать и осуществить политику крупных общественных работ и перевооружения, что, как нам известно, стало началом нового бедствия, которое продолжило разрушение Европы. Обдуманная стратегия массивной и намеренной задолженности, осуществленная Германией, обернулась, таким образом, против тех самых стран, которые думали извлечь из этого выгоду

Точно так же сегодня Китай, образовав кредиторскую позицию вплоть до 4 ООО миллиардов долларов по отношению к остальному миру, кажется, не рассматривает возможность коллективного и одновременного отказа своих должников от долгов

даже добившаяся успеха великая держава беспрестанно отвечает на вызовы других амбициозных держав, которые сами претендуют на гегемонию. Англии неудачно противостояли сначала Франция, потом Германия и США. Наконец, только в 1940 г. США смогли оттеснить Англию с позиции гегемона. В свою очередь Соединенные Штаты должны были очень быстро подавить войной гегемонистские устремления Германии и Японии, прежде чем противостоять СССР в течение примерно 45 лет (с 1945 по 1989 г.) и Японии в течение более 25 лет (с 1965 по 1991 г.); сейчас лидерству США угрожает ошеломляющий подъем Китая, который начался в 2001 г. - в год вступления в ВТО

Германия и Япония в 40-х гг. не могли применять меркантилистскую стратегию; поэтому, когда они попытались захватить гегемонию у Англии, потом у США, они применили непосредственно милитаристскую стратегию; это привело их, как нам известно, к полному краху после шести страшных лет Второй мировой войны.

Таким же образом попытка СССР оспаривать гегемонию у США не удалась, причем не только потому, что его руководители упорствовали в поддержании коллективизма, но также из-за того, что их неудача в экономическом плане привела к регулярным торговым дефицитам

Начало большого кризиса вызывает общее столкновение между одной или несколькими восходящими крупными державами и слабеющей державой-гегемоном, державы сталкиваются, они мерятся силами, любые удары разрешены

Еще до расцвета дальней торговли вопрос денежного обращения, хоть и сильно ограниченного, имел решающую роль как для экономического роста страны, так и для богатства и власти ее правителя. В ситуации, близкой к автаркии, в торговой сфере экономики сумма расходов могла быть намного меньше суммы доходов предыдущего периода вследствие накопления богатства в форме тезаврации. Таким образом, использование золота как средства обмена препятствовало экономическому росту; валютная роль золота создавала трудности для стремления к национальному богатству, выражаемому также в золоте: в сфере денежного обращения были утечки.

Чтобы решить эту проблему, государствам пришлось допускать в определенные периоды биметаллизм; они также практиковали валютные манипуляции с целью уменьшения количества золота в металлических монетах, вызывая иногда усиление тезаврации «хороших монет», «охоте плохих монет на хорошие», по известному выражению. Однако все это действовало не так хорошо, страны иногда испытывали долгие периоды стагнации.

Растущая открытость стран Западной Европы вслед за развитием дальней торговли, особенно трансатлантической, начиная с XVI в. позволила осуществление лучшего решения: ввоза золота, рекомендованного «меркантилистами».

Вначале был так называемый «период испанского меркантилизма», но ввоз золота вследствие грабительских действий в Америке не стал выгодным: позволив Испании массовый импорт, он разрушил и ввел в длительный упадок зарождающуюся промышленность этой страны. Наоборот, ввоз золота в результате торгового профицита, основанного на подъеме промышленности, позволил таким странам, как Голландия или Англия, достичь значительного экономического роста.

Центральным элементом меркантилистской теории является необходимость торгового профицита с остальным миром; этот профицит, основанный на промышленном производстве, позволяет ввоз золота. Очевидно, речь идет об агрессивной теории, при применении которой войны неизбежны: все страны не могут одновременно иметь профицит во внешней торговле, все не могут претендовать на гегемонистскую роль.

Меркантилистская Англия без колебаний использовала силу для того, чтобы «заполучить золото», стать «империалистической». Страны, которым удавалось в течение продолжительного времени экспортировать больше, чем импортировать, справлялись с трудностью тезаврации для их экономики: рост их производственной деятельности мог легко продолжаться. Наоборот, экономика дефицитных стран была подавлена, и они, так или иначе теряли свою самостоятельность и становились колониями или протекторатами меркантилистких стран

С конца XIX в. до Бреттон-Вудской конференции в 1944 г. появились банковские системы, которые могли образовывать денежную массу с нуля. Однако их могущество ограничивалась тем, что выпускаемые банками бумажные деньги конвертировались в золото, находящееся в распоряжении центрального банка; последний должен был следить за тем, чтооы сумма банковских кредитов и соответствующих бумажных денег была пропорциональна сумме золотой наличности. Выпуск бумажных денег был, таким образом, пропорционален золотому запасу центрального банка. Сколь бы несовершенной эта система ни была, она представляла собой большой прогресс в борьбе против тезаврации.

После Бреттон-Вуда был сделан новый шаг на пути валютного образования: впредь конвертируемость в золото национальных бумажных денег была окончательно упразднена, только доллар оставался конвертируемым для центральных банков. Бюджетный дефицит стал возможен, а оюджет- ная ортодоксия 30-х гг. осталась только неприятным воспоминанием. Наряду с этим были сильно облегчены банковские кредиты предприятиям и домашним хозяйствам. Кредит и, как следствие, задолженность составили альтернативу - небезопасную, как мы увидим - развитию внешнеторгового профицита. Чтобы показать это аналитическим способом, мы последовательно рассмотрим выдуманную закрытую экономику и затем намного более реалистичную ситуацию открытой экономики с внешней торговлей.

В экономике, одновременно закрытой и лишенной финансовой системы, спрос за один квартал был бы в лучшем случае равен доходу предыдущего квартала и, стало быть, ВВП предыдущего квартала. Следовательно, при отсутствии технического прогресса лучшее, что можно было бы ожидать, был бы нулевой экономический рост.

Рассмотрим теперь экономику, еще закрытую, но с банковской системой, выпускающей надежные деньги. Здесь уже институциональные условия способствуют тому, что в некоторых странах определенные внутренние агенты (домашние хозяйства, предприятия, органы власти) могут образовать задолженность на сумму, в целом превышающую сбережения других внутренних агентов. В таком случае к расходу предыдущего ВВП добавляются расходы по задолженности. Тогда внутренние расходы за квартал будут выше ВВП предыдущего квартала. В других странах, наоборот, несмотря даже на институциональные условия, общая сумма задолженности внутренних агентов может оставаться ниже общей суммы сбережений остальных агентов; в такой ситуации предыдущий ВВП не может быть полностью израсходован, поскольку какая-то его часть будет подпитывать сбережения, превышающие задолженность; внутренние расходы за квартал будут ниже ВВП предыдущего квартала.

В целом разница между внутренними расходами данного квартала (BPJ и доходом предыдущего квартала (ВВПп ) равна разнице между задолженностью и сбережениями[99].

ВРп - ВВПп = (задолженность - сбережения) я.

Вместе с тем, поскольку за каждый период расходы устанавливают равные им производство и доход, то: ВРп = ВВП^.

В результате можно выразить рост ВВП как сальдо задолженности и сбережений текущего квартала[100], в закрытой экономике условием роста ВВП является превышение задолженности определенных агентов над сбережениями остальных

Темп роста ВВП можно тогда выразить как отношение разницы между текущими расходами и ВВП предыдущего периода к ВВП предыдущего периода[101], он может быть положительным или отрицательным и будет называться «степень изменения внутренних расходов». Если он положительный, можно говорить о стимулировании внутренних расходов, если отрицательный, - об ограничении внутренних расходов.

Можно проверить, что при применении экспансионистской валютной и бюджетной политики в стране этот темп растет. Так же, когда фондовые рынки или рынки недвижимости ориентированы на рост, задолженность усиливается даже тогда, когда сбережения уменьшаются: это естественным образом проявляется ростом степени стимулирования внутренних расходов.

Рассмотрим реальную открытую экономику, оставив вымышленную закрытую экономику. Здесь появляется новый термин - внешнеторговое сальдо (ВТС) вдобавок к изменению внутренних расходов (разница между задолженностью h сбережениями, что можно назвать чистой задолженностью внутренних агентов)[102]. Речь идет опять же о чистой задолженности, но в этот раз она относится к внешнеэкономическим агентам. Если у страны внешнеторговый профицит, она является кредитором по отношению к зарубежным странам, а если, наоборот, у страны внешнеторговый дефицит, у нее существует задолженность перед зарубежными странами.

Как и в закрытой, в открытой экономике рост ВВП объясняется чистой задолженностью, но здесь речь идет о сумме двух составляющих чистой задолженности[103]. Итак, можно написать ВВП - ВВП j = (ВРи - ВВП ) + ВТСи.

Поделив эти"величины на BÉÏÏ квартала (я-l), мы видим, что квартальный темп роста выражается как сумма двух составляющих: (ВРи - ВВПи ) / ВВПп j - «степени изменения внутреннего спроса», продемонстрированной в случае закрытой экономики, с одной стороны, и ВТСи / ВВП , - отношения внешнеторгового сальдо к ВВП предыдущего квартала, с другой стороны

Денежные сбережения ставят проблему для хорошего функционирования экономики; часть дохода производства в текущем квартале не расходуется в течение следующего квартала: таким образом, существует «утечка» в хозяйственном ооороте «расход-производство-доход-расход»; поэтому при отсутствии надлежащих мер расход следующего квартала приведет к меньшему производству по сравнению с текущим кварталом. Денежные сбережения, которые оправдываются с «микроэкономической» точки зрения, ставят проблему на «макроэкономическом» уровне: они представляют собой негативный фактор экономического роста.

Если страна к тому же испытывает регулярный торговый дефицит, проблема усложняется, поскольку в таком случае остальная часть дохода может расходоваться на покупки у зарубежных предприятий, а не у местных; тогда существует не только одна «утечка» в хозяйственном обороте, а две! Внешнеторговый дефицит и денежные сбережения являются двумя негативными факторами экономического роста. Следовательно, чтобы избежать экономическую стагнацию и стимулировать для этого совокупный спрос, правительство страны может стимулировать не только внутренний спрос, но также внешнюю торговлю, чтобы она стала профицитной. Страна может, таким образом, получить спрос не только «во времени», но и «в пространстве».

Когда страна испытывает постоянный внешнеторговый дефицит, ее внешний долг увеличивается быстро и опасно, рискуя повергнуть страну в кризис внешнего финансирования; в таком случае последствия серьезны: в краткосрочной перспективе шок может быть сильным и привести к дестабилизации страны, тогда как в среднесрочной перспективе экономический рост сильно нарушается. Такое было с Бразилией с 70-х гг. по 90-е гг.: каждый раз, когда в стране начинался экономический рост, ее торговый дефицит увеличивался, провоцируя атаку против национальной валюты, вынуждая руководство страны намеренно сокращать внутренние расходы

Поскольку все страны не могут одновременно быть чистыми экспортерами, некоторые из них имеют отрицательный показатель внешнего сальдо, иногда сильно отрицательный. Несмотря на это, им удается во многих случаях иметь некоторый рост своего ВВП[107]: это было (опять же до кризиса) в случае США, Великобритании и внутри еврозоны - в Испании, Франции и Италии. Таким образом, эти страны являются в течение долгого времени «немеркантилистскими» (даже если некоторые из них раньше были меркантилистскими): их экономический рост основывается только на стимулировании внутренних расходов, они смирились с регулярным дефицитом своей внешней торговли

Некоторые страны испытывают хронические торговые дефициты: тогда им нужно преодолеть двойное препятствие денежных сбережений некоторых агентов и торговых дефицитов. Как, несмотря на это, можно поддерживать достаточный рост производства? Нужно, чтобы остальные экономические агенты расходовали больше, чем зарабатывают: нужно поддерживать и развивать задолженность. Если поведение частных агентов не соответствует ожидаемому, государство само будет расходовать сверх своих доходов, осуществляя постоянный бюджетный дефицит

Каждый квартал правительство должно стимулировать задолженность определенных частных агентов, чтобы спрос на продукцию местных предприятий мог и далее возрастать, однако частная или государственная задолженность становится все более высокой... С течением времени эта «модель» подходит к концу: домашние хозяйства, поддавшиеся соблазну увеличения задолженности, начинают испытывать опасения относительно размера своих долгов, институты-кредиторы тоже начинают опасаться невозвращения долга, становится все труднее финансировать систему государственного долга, наконец, внешний долг также очень быстро увеличивается. Эта кейнсианская экономическая практика[110], используемая уже не в исключительных случаях, а даже слишком систематично, приводит к серьезной ситуации: высокая и увеличивающаяся внутренняя задолженность - как частная, так и государственная, высокая и увеличивающаяся внешняя задолженность

Меркантилистская» страна - это страна, которая посредством умелой политики имеет регулярный торговый профицит; так, часть ее доходов не расходуется за рубежом; наоборот, иностранный спрос широко компенсирует нехватку спроса из-за денежных сбережений. С течением времени меркантилистские страны сохраняют здоровые частные или государственные финансы внутри страны и приобретают прочную кредиторскую позицию по отношению к иностранным государствам. Сильный и устойчивый экономический рост им обеспечен, тогда как их все более значительная финансовая мощь позволяет им не создавать внутреннюю задолженность.

Конечно, это отличная стратегия, тем не менее она очень агрессивна по своей природе. В действительности, если некоторым странам удастся постоянно осуществлять крупный торговый профицит, обеспечивающий им сильный экономический рост, остальным странам обязательно придется испытывать регулярный дефицит, заведомо принуждающий к задолженности для получения слабого, нездорового и уязвимого экономического роста.

Страны, которые расходуют меньше, чем производят, кажутся «добродетельными», но, если оы все страны были такими добродетельными, мир был бы в постоянной рецессии! Из такого утверждения, на вид серьезного, вытекает предположительная польза от стран с внешнеторговым дефицитом. Как отмечает Эммануэль Тодд> Соединенные Штаты со своим огромным внешнеторговым дефицитом представляют «кейнсианское государство в глобальном масштабе

Кроме стран-рантье, которые получают прибыль от экспорта природных ресурсов, страны с торговым профицитом обычно делают это на регулярной основе: это результат их меркантилистской стратегии, которая дает им значительные экономические преимущества в международной конкуренции. С момента, когда несколько влиятельных стран приобретают денежные средства для успеха такой стратегии, они часто против своей воли заставляют страны, с которыми торгуют, использовать чрезмерную задолженность для стимулирования внутреннего спроса со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому Италия и Франция не выбирали сознательно немеркантилистскую стратегию; на самом деле, они были вынуждены это сделать

Если страна может различными средствами, честными или нечестными, держаться в меркантилистском клубе, ей не нужно, как немеркантилистским странам, прибегать к стимулированию своего внутреннего спроса для поддержания значительного роста своего ВВП. Сам факт расходов, которые постоянно ниже предыдущего производства, обычно представляет собой основное средство меркантилистской стратегии[111], особенно когда эта стратегия основана на заниженном обменном курсе. Отсюда следует, что редко когда страна может основывать свой экономический рост одновременно на внешнеторговом профиците и внутренней задолженности. Это происходит в переходной ситуации: меркантилистская страна становится немеркантилистской, или наоборот. Такие изменения, однако, нечасты

емеркантилистские страны, пытаясь поощрить задолженность и подавить сбережения для стимулирования внутренних расходов, все время снижают реальные процентные ставки. В результате чрезмерно низкие процентные ставки в течение долгого времени способствуют развитию пузырей на фондовых рынках. Меркантилистским странам удается избежать подобных рисков: благодаря их внешнеторговому профициту они очень устойчивы к пузырям

-вторых, в случае мирового кризиса, создающего трудности для экспорта меркантилистских стран, они располагают двумя «запасными колесами» для экономического роста, в отличие от немеркантилистских стран. На самом деле, до кризиса меркантилистские страны не прибегали ни часто, ни масштабно к стимулированию экономики средствами валютной и бюджетной политики. Вследствие этого их банковские системы остаются в относительно удовлетворительном состоянии, а государственный долг относительно невелик. Когда неожиданно начинается кризис, им легко прибегнуть к валютной и бюджетной политике - двум «запасным колесам», чтобы поддерживать приличный экономический рост, несмотря на временный спад их экспорта. Немеркантилистские страны, наоборот, год за годом чрезмерно использовали валютную и бюджетную политику для поддержания экономического роста, в конце концов нарушив баланс оанковской системы и опасно увеличив государственный долг.

Начиная с 1868 г. за несколько лет революция Мэйдзи полностью изменила страну; ее сподвижники, в начале желавшие «выслать варваров», поняли, что они могут сделать это только с армией, одинаковой с ними по силе. Они поняли, что, для того чтобы поравняться с англичанами и другими, нужно провести основательные реформы в стране. Во имя восстановления императора сегунат упразднился; феоды возвратились императору за скромные компенсации, после чего произошла приватизация земель - решающий элемент для осуществления роста производительности в сельском хозяйстве.

Молодые самураи заставили принять равенство всех перед законом, обязательную воинскую повинность (решающий элемент в изменениях, касавшихся военных институтов, тем более что он гарантировал присоединение крестьянского мира), обязательное школьное образование для всех. В то же время они способствовали государственным строительным работам, необходимым для развития экономической деятельности (порты, шоссе, железные дороги).

В 1871 г. была создана новая валюта - иена; государственные финансы были реорганизованы, особенно с заменой натурального налога на урожай земельным налогом в денежной форме. Наконец, некоторые государственные заводы, созданные Сегунатом, были приватизированы, что положило начало образованию очень предприимчивой олигархии в промышленности и в других сферах экономической деятельности. Таким образом, «в 1885 г. в производстве хлопчатобумажной пряжи происходит бум, который быстро распространяется на другие промышленные отрасли. К концу века Япония окончательно становится на путь к индустриализации»[112].

Столь быстрые изменения впечатляют. Обучение в западной школе происходило в ускоренном ритме и затронуло все отрасли - науку, технику, политические идеи, администрацию, военное искусство. В конце XIX в. империализм был в моде: Япония также стала империалистической!

Чтобы внешняя торговля страны могла быть профицитной, несмотря на импорт из западных стран, и чтобы японский капитал мог быстро развиваться, особенно в Японии, но также и за рубежом в сфере японского влияния, были необходимы современные Военно-морской флот и армия

даже и тогда, когда внешние рынки сбыта сократились, правительство способствовало импорту продовольствия для того, чтобы удовлетворить промышленников, желавших иметь дешевую рабочую силу, что привело к поддержанию на очень низком уровне цен на сельскохозяйственные продукты и к сильному ускорению миграции из сельской местности в города. Такие мощные потоки высвобождаемых людей не могли быть полностью поглощены одним лишь подъемом промышленности, тогда как огромной армии, где они могли бы найти применение, тоже больше не было, равно как и возможностей отправиться на работу в колонии или протектораты (Тайвань, Корею, Манчжурию). Массовый исход из сельской местности, представлявший когда-то фактор социального роста, отныне имел неблагоприятное воздействие, из-за чего росло недовольство сельского населения, составлявшего в то время 50% населения страны.

Двойная напряженность среди военных и крестьян[113] закончилась установлением милитаристского режима и развязыванием войны с катастрофическими для страны и мира последствиями

В некотором смысле революция Мейдзи совершила за полвека (1868- 1918 гг.) чудо. Ее можно считать выдающимся успехом, если вспомнить, сколько времени потребовалось старым странам, таким как Англия и Франция, для того чтобы перейти от феодального строя к промышленному обществу. Контрреволюционное возвращение военных показало, что проведенные изменения, какими бы значительными они ни были, оказались еще недостаточными в некоторых институциональных областях

Военная машина, которая до 1920-х гг. была на службе у государства и, следовательно, у развития промышленности и деловой активности, широко основанной на экспорте, отныне поставила мир промышленности и в большей степени общество себе на службу

К центральным элементам развития Японии, к секрету ее роста в период с 1945 по 1985 г. относятся:

низкие заработные платы. Они быстро увеличились благодаря экономическому росту, но все равно оставались ниже, чем в западных странах щ>и данном уровне квалификации. Особенная слабость косвенной заработной платы (в частности, пенсионные отчисления) стимулировала сбережения;

низкие процентные ставки, которые очень способствовали инвестициям предприятий;

наконец, сильно заниженный валютный курс иены, формируемый сначала через контроль валютообменных операций с помощью фиксированного обменного курса, затем с 1973 г. через отток капитала, организованного Банком Японии в рамках так называемого «грязного» плавающего курса.

Наряду с этими центральными элементами есть и дополнительные: различные препятствия притоку иностранного капитала и различные эффективные препятствия ввозу иностранных товаров[117] в страну, значительная помощь сельскому хозяйству для обеспечения полной занятости (регулирование массовой миграции из села в город) и также важное для уровня занятости регулирование, не вполне благоприятное для роста производительности труда в секторах, мало затрагиваемых внешней торговлей (например, сектор распределения). Можно добавить к этому и политику планирования, осуществлявшуюся Министерством внешней торговли и промышленности, хотя она и не имела такого успеха, какой ей приписывают многочисленные комментаторы

необходимо отметить своего рода «подарок», преподнесенный США экономике Японии в 1949 г. - стабилизацию валюты на отметке 360 иен за доллар, предпринятую генералом Мак-Артуром в рамках «плана Доджа», которая даровала японской экономике значительное преимущество в конкурентоспособности[118]. Этот паритет будет изменен только в 1971 г., спустя 22 года.

Чрезмерные сбережения, а также благоприятные условия для кредита позволили предприятиям осуществлять амбициозные программы инвестиций как внутри Японии, так и за границей. Внутри страны промышленный рост был высоким: штаты могли расти и поглощать дополнительную незанятую рабочую силу, создаваемую демографическим ростом (порядка 1% в год) и массовой миграцией из села в город, отныне сдерживаемой протекционистской сельскохозяйственной политикой.

Японское государство - это факт - через различные каналы и стимулы обеспечивало полную занятость, что имело первостепенную важность для социального равновесия; несомненно, в этой задаче государству помогала антропологическая основа, в особенности, передаваемые семьей традиционные ценности, которые удерживали руководителей предприятий от увольнений, оставляя не особо полезных служащих[119].

Программы инвестирования за границей были очень амбициозными. Их осуществление с очевидностью было облегчено значительным внешнеторговым профицитом. Эти прямые иностранные инвестиции (ПИИ) имели чрезвычайную важность для экономической системы в целом: именно они позволяли одновременно поддерживать и низкие заработные платы в Японии и, как это ни парадоксально, высокие темпы их роста.

В западных странах инвестиции на базе филиалов японских фирм позволяли обойти препятствия против свободной конкуренции и ввоза японских товаров

Несмотря на то что Япония импортирует 20% продовольственных товаров и почти все энергетические и минеральные ресурсы, она всегда имела очень большой внешнеторговый профицит. Следовательно, на нее оказывалось давление с целью посудить ревальвировать свою валюту по отношению к доллару, но она отказывалась это сделать. В это время речь шла уже о мощной экономической державе: ее ВВП являлся третьим в мире при расчете с учетом ее заниженного обменного курса и вторым при расчете по паритету покупательной способности.

В 1971г., после того как закончилась возможность конвертации доллара в золото по фиксированному курсу для центральных банков иностранных государств, американское правительство добилось соглашения («Смитсонов- ское соглашение»), предусматривавшего повышение курса иены к доллару на 16,9%. Этого не было достаточно, чтобы привести в равновесие торговые отношения Японии и США. Nikuson Shokku (шок Никсона) сопровождался новыми американскими пошлинами на импорт и соглашением о самоограничении экспорта из Японии некоторых продуктов, например, текстильных изделий.

1973 г. был вдвойне важным: система фиксированных валютных курсов была упразднена в пользу плавающих курсов - с одной стороны, и произошел «первый нефтяной шок» - с другой. Япония переживала экономический спад и непривычный для нее внешнеторговый дефицит в 1974 и 1975 гг., который полностью был обусловлен нефтяным шоком. Однако в 1975 г. ее план по подъему экономики позволил ей снова возобновить экономический рост, и это была единственная страна, добившаяся подобного успеха.

Чтобы сохранить свое преимущество обменного курса, ей было необходимо обойти трудность в связи с установлением плавающих обменных курсов. Тогда она очень быстро придумала «грязный» плавающий курс: постоянные и массивные интервенции Банка Японии на валютном рынке, которые позволяли обеспечить почти фиксированный паритет между долларом и иеной, увековечивая занижение курса иены наперекор «фундаментальным» факторам, которые должны были бы привести к сильному ее укреплению. Таким образом, Банк Японии создал большие долларовые резервы. Благодаря этой практике Япония смогла удержать рост курса своей валюты в пределах 25% между 1976 и 1978 гг., а ее внешняя торговля вновь становилась все более профицитной

Западные страны испытывали все большую тревогу из-за такого вторжения японских товаров, которое ставило под угрозу некоторые отрасли отечественной промышленности. Их обвинения становились все более частыми[121]. Они вели переговоры относительно соглашений о «самоограничении», заранее зная, что такие соглашения по большей части не будут соблюдаться. Они предъявляли «иски», «требования», призывали к проявлению доброй воли. «Экономисты», которых обременяли этим трудом, проявляли поразительную теоретическую слепоту, избегая говорить о главном - об основном элементе нарушения торгового равновесия - об обменном курсе, который по праву следовало требовать изменить!

Под американским давлением Япония отменила в 1980 г. контроль над валютным курсом: импорт и экспорт капитала стали «свободными», по крайней мере на бумаге! Япония еще раз обошла трудность и продолжала экспортировать значительные объемы капитала, подавляя его импорт. Этот экспорт капитала задевал иногда гордость и самолюбие американцев, по мере того как он позволял скупать фирмы и товары, имеющие символическую ценность для США.

Собрания «Большой пятерки» в гостинице «Плаца» в Нью-Йорке в 1985 г. и в Лувре в Париже в 1987 г. помимо прочего имели целью принудить Японию проводить более экспансионистскую финансовую политику внутри страны, чтобы уменьшить размер сальдо ее внешней торговли. Япония подчинилась; так, она заметно увеличила размер своих государственных расходов. Однако, чтобы избежать притока капитала в свою страну, который спровоцировал бы резкий рост курса национальной валюты, она поддерживала свои процентные ставки на еще более низком уровне, чем раньше. Некоторым ооразом американские требования были удовлетворены, поскольку стимулировался внутренний спрос. Внутренние расходы тогда значительно увеличились, так же, как и импорт, и в сентябре 1990 г. курс иены повысился на 40% по сравнению с сентябрем 1985 г.; несмотря на это торговля с США оставалась профицитной, а японский капитал продолжал экспортироваться

Неминуемый крах, «пуском» которого стало решение властей поднять процентные ставки, произошел в 1989 г., страна погрузилась в кризис. Банки, которые до 1985 г. были защищены от внешнего мира, не были готовы к отмене регламентации и приняли слишком большие риски. Многие из них были в состоянии виртуального банкротства, а кредит был резко сокращен. В свою очередь домашние хозяйства, стоимость имущества которых стремительно падала, сократили свое потребление.

Сокращение инвестиций и потребления привело к исчезновению экономического роста. Снижение процентных ставок для подъема экономики имело незначительный эффект, поэтому правительство было вынуждено заняться политикой интенсивного наращивания государственных расходов. Это тем более было необходимо, когда экспорт, основной элемент роста страны, сбавлял темп из-за слишком высокого роста курса иены по отношению к доллару с 1992 г. К сожалению, эти расходы государства не могли продолжаться бесконечно: государственный долг достиг уровня годового ВВП.

Тем не менее, несмотря на кризис и более высокий курс иены в 1991 и 1992 гг. (около 20%), чем это было необходимо согласно принятому в Лувре соглашению, японский экспорт в США оставался высоким и продолжал сильно настраивать против себя американских промышленников[122]. Последние были услышаны Клинтоном. В 1992 г. после победы Клинтона на выборах, американская Администрация различными способами организовала огоомный рост курса иены в противоречии с принятыми в Париже в 1987 г. обязательствами. Этот рост достиг в 1995 г. уровня на 80% выше верхнего порога, предусмотренного в Луврском соглашении.

В тот момент, когда Администрация Клинтона организовала «неновый шок» - быстрый рост курса иены (1992 - 1995 гг.), Китай сильно девальвировал свою валюту в 1994 г. (на 40%), хотя ее курс после предыдущей девальвации в 1990 г. и так был существенно занижен! Эта массивная девальвация, не вызвавшая американских возражений[123], только осложнила и без того шаткое положение Японии к тому же она дестабилизировала всю совокупность стран региона. В результате «азиатский кризис» в 1997 г. разразился в момент, когда Япония вновь переживала серьезные трудности, и привел к серии девальваций (Южная Корея, Таиланд, Сингапур, Малайзия, Тайвань

только в 2002 г. экономика Японии снова имела экономический рост. Таким образом, желая сдержать рост своих государственных расходов и свою задолженность, японское государство, само того не желая, вызвало в 1997 г. двойную дефляционную рецессию. Меркантилистская модель, которая так хорошо действовала в течение периода 1945-1985 гг., сейчас разрушена

Пока Япония переживала серьезный кризис, США, рассматривая напряженный эпизод в 1995-1996 гг. между Китаем и Тайванем, несомненно, как отклонение, эпифеномен без тяжелых последствий, приступили в 1999 г. к «вводу в действие» Китая, азиатского соперника Японии. В том же году президент Клинтон дал свое согласие на вступление Китая в ВТО, не взяв на себя труд по установлению каких-либо условий применительно к обменному курсу. На основе сильно заниженного курса своей валюты эта страна имеет все более и более значительный внешнеторговый профицит, особенно с Америкой. Таким образом, в 1990-х гг. Китай приобрел большое значение для американских предприятий. Последние создают филиалы совместных предприятий, но заключают субконтрактные договора, благодаря которым извлекают прибыль вследствие крайне низкого уровня местных зарплат. Таким образом, американцы воспроизвели японскую практику. Субконтрактные договора являются чрезвычайно прибыльными, и США не волновались, когда в 1994 г. Китай совершил массивную девальвацию своей валюты, вероятно, ставшей одной из причин начала «азиатского кризиса» в 1997 г.: это полностью соответствовало краткосрочным интересам американских предприятий.

С 1989 г. Китай применяет методы, успешно использованные Японией в 1945-1985 гг., - низкие заработные платы, низкие процентные ставки, заниженный валютный курс, барьеры для ввоза иностранных капиталов. Однако эффекты от применения такой политики сильно отличается для США как минимум по двум причинам: с одной стороны, Китай в десять раз больше, чем Япония[125], с другой - значительная часть капитала США, принадлежащего американской олигархии, связана с китайской олигархией, чего не было в случае с Японией[126]. Последнее способствовало удивительному попустительству США по отношению к Китаю, тогда как Китт все более явно противостоит США, начиная с «поворота» в 1989 г., подтвержденного в 1994 г.

В противоположность Китаю Япония считалась опасной не столько из- за внешнеторгового профицита и соответствующего американского дефицита (Китай поступал таким же образом, но это ему сходило с рук), сколько из-за того, что японские фирмы представляли собой опасных конкурентов для американских фирм

Динамика капитализма в Японии и вокруг нее могла бы превратить японские фирмы в мировых лидеров, способных поглотить в будущем американских конкурентов. Такая перспектива была невыносима, надо было непременно прервать это движение. Чтобы сделать это, США стали ссылаться на внешнеторговый профицит Японии и американский дефицит, вызванные обменным курсом, установленным в Японии. Однако как только японские фирмы перестали угрожать своим американским коллегам в основном из- за их баснословных прибылей вследствие торговли с Китаем, оказалось, что США не были или перестали быть чрезмерно озабоченными своим внешнеторговым дефицитом. С господином Р. Рубином они стали относительно безразличны к обменному курсу и своему торговому дефициту, как только дефицит стал компенсироваться[128] ввозом капитала. Вступление Китая в ВТО, санкционированное Биллом Клинтоном безо всяких условий относительно обменного курса юаня, тоже подтверждает этот принцип безразличия. Блестящий пример политической близорукости и покорности перед промышленной и финансовой олигархией своей страны

сближение между Западом и Китаем, первоначально установленное по геополитическим причинам в период войны во Вьетнаме, приобрело в 1990-х гг. все более важное экономическое значение и осуществлялось в значительной мере в ущерб интересам Японии

Китай в 1980 г. не был Японией 1945 г.: он не обладал ни человеческими ресурсами, ни социальным капиталом Японии и, следовательно, не мог так же легко начать производство готовых товаров, пригодных для продажи на зарубежных рынках.

С точки зрения производства «китайская модель» отличалась от «японской модели»: важнейшими элементами, по крайней мере в 1980-х и 1990-х гг., были поставки комплектующих для конечной промышленной продукции и пошив. Вследствие этого китайская экономика не представлялась опасной для американской экономики, поскольку ее малые и средние предприятия (МСП) чаще всего работали на пользу и в зависимости от американских предприятий или - в более широком смысле - от предприятий, принадлежавших развитым странам (США, Европе, Японии... ).

Конечно, Китай также получал много капитала в виде прямых иностранных инвестиций в рамках совместных предприятий, что приносило ему прибыль от передачи технологий и формирования высококвалифицированных работников благодаря присутствию на китайских предприятиях иностранных инженеров и техников. Этот вклад был значительным, особенно вклад «китайского мира» за границей, прежде всего на Тайване. Эти инвестиции, однако, не представляли собой важнейший элемент динамичного развития производства, которое в первую очередь основывалось на субконтрактах МСП. И это неслучайно происходило в первую очередь по обоим берегам Жемчужной реки (Чжуцзян) и у ееустья, вокруг Кантона и рядом с Гонконгом, который тогда находился под оританским правлением, а после изменения своего статуса в 1997 г. стал специальным административным районом КНР, сохранив многие привилегии

С темпами роста ВВП 10% в год и темпами роста инвестиций 20%, иногда выше, Китай за два десятилетия превратился в «мировой цех»: его продукция конкурентоспособна благодаря низким зарплатам, а также заниженному обменному курсу.

Большей частью благодаря Китаю с его крайне низкими зарплатами, а также благодаря другим азиатским странам транснациональные корпорации в начале 2000-х гг. могли получать 15% прибыли[133], что ранее было недоступно.

Постоянно поддерживая сильно заниженный обменный курс, Китай имеет двойное преимущество перед другими странами с низкими зарплатами: он становится мировым чемпионом по субконтрактам (следовательно, по внешнеторговому профициту) и одновременно привилегированной страной для инвестиций развитых стран. Американские деловые круги быстро поняли, какую прибыль они могут извлечь из развития отношений с Китаем[134], причем это поняли не только они. На самом деле, когда государство (в данном случае Китай) предлагает решающую выгоду - крайне низкие затраты на рабочую силу в долларах, многие предприятия по всему миру (и не только крупные) стараются переместить туда как можно быстрее все свое производство или его часть благодаря субконтрактам и инвестициям в производство. В конце концов, это может даже привести к осуществлению мечты некоторых предпринимателей: полностью избавиться от «производственной» деятельности с сохранением единственно задач по «проектированию»[135].

Однако до 1999-2001 гг. фактор неопределенности ограничивал это перемещение производства, особенно инвестиции. На самом деле еще была возможность отказа западных стран от приема Китая в ВТО и законного установления таможенных пошлин на продукты «made in China» транснациональных компаний. В 2001 г., когда Китай официально вступил в ВТО, неопределенность была устранена. С тех пор происходил рост инвестиций западных фирм в Китае, к тому же к низким зарплатам добавилось преимущество почти полного освобождения реализованной прибыли от налогов

Наиболее частым объяснением этих низких затрат является своего рода «естественный» фактор: Китай является очень бедной страной; его деревни находятся в нищете, безработица огромна. Как следствие, образуются большие миграционные потоки молодых работников в промышленные регионы, где, однако, также существуют безработица и неполная занятость, но благодаря экономическому росту возможность найти одинаково низкооплачиваемую работу выше, чем в деревне. Короче говоря, то, что Маркс называл «резервной промышленной армией», существует наяву и способствует сильному давлению на уровень зарплат, как во многих других развивающихся странах.

К этому первому важному фактору, свойственному не только Китаю, добавляются четыре других фактора, образованных специфическими политическими мерами благодаря его тоталитарной организации, - «хукоу», что- то вроде внутреннего паспорта, страшные политические репрессии, ограничение одним ребенком в семье, обменный курс юаня

В Китае для того чтобы переехать из одной провинции в другую, необходимо иметь своего рода визу в национальном паспорте; отсутствие такого документа делает человека нелегалом.

Эта система внутренних паспортов разрешает ограниченному количеству безработных в сельских зонах, minyong, приехать в городские прибрежные зоны, чтобы найти работу в промышленности. На самом деле она создает сегментацию рынка труда, позволяя поддерживать зарплаты в промышленности на крайне низком уровне. В первую очередь существует рынок занятых в непромышленных секторах, предназначенный для людей из прибрежных зон, куда minyong не имеют доступа. На этом рынке уровень зарплат может постепенно увеличиваться, а работники соответствующих секторов представляют своего рода средний класс, часть социальной базы КПК. Второй рынок, рынок занятых в промышленности, создает существенное различие между теми работниками, которые имеют «хукоу», и теми работниками, у которых его нет.

В последнем случае работники юридически не существуют и не имеют никаких прав![139]

Очень часто работодатели находят им «жилье». Это значит, что они спят ночью в том же цехе, где работают 12-15 ч. в день

С1949 г. в Китае не проходило никаких выборов - ни на государственном уровне, ни всеобщих, ни профессиональных. Руководители КПК под предлогом «гармоничного общества» начинают даже требовать и оправдывать отсутствие любых выборов. Нет ни права, ни самовыражения, ни ассоциаций, ни демонстраций. Ни одно гражданское лицо не может выделяться. Например, люди, которые защищали больных СПИДом, не получавших должного ухода, протестовали против молока с меланином или подали петицию против отсутствия антисейсмического оборудования в школьных зданиях провинции Сычуань, были подвергнуты допросам, иногда даже заключены в тюрьму И речи не может быть о появлении популярной личности

В 1979 г. Дэн Сяопин провозгласил политику, которая обязала супружеские пары иметь не больше одного ребенка. Его решение не обошлось без чтения в молодости произведения Маркса «Капитал», в котором изложено, что уровень зарплат определяется «затратами на воспроизводство рабочей силы»... в «нормальныхусловиях». Он понял, что посредством такой демографической меры - тоталитарного вмешательства в жизнь семей[140] - убивает сразу двух зайцев: с одной стороны, это ограничит рост населения, что было официальной целью, с другой - это позволит уменьшить «затраты на воспроизводство рабочей силы» и, следовательно, еще немного снизить уровень зарплат[141]. Западные экономисты обычно не учитывают этот фактор, который дает реальное преимущество китайской промышленности перед производством в развитых и развивающихся странах, которые, в отличие от Китая, не отличаются тоталитарной организацией общества

конца 1989 г. Китай начал меркантилистскую стратегию внешнеторгового профицита с регулярными девальвациями своей валюты, которые в 1994 г. привели к курсу 8,28 юаней за доллар; этот курс не менялся до 2005 г. В результате постепенной односторонней корректировки китайским государством с июля 2005 г. по июль 2008 г.[142] этот курс снизился до 6,83 юаней за доллар, тогда как Всемирный банк на основе расчетов «паритетов покупательной способности» считает, что курс, который уравновесил бы торговлю, составляет порядка 3,4 юаней за доллар. Таким ооразом, благодаря манипулированию обменным курсом затраты на оплату труда в Китае в 80 раз ниже, чем в США, тогда как в некоторых развивающихся странах, которые могли бы конкурировать с Китаем, эти затраты только в 40 раз ниже, чем в США. Следовательно, это манипулирование имеет первостепенную важность

В 1985 г. американские власти потеряли терпение и пожелали покончить с занижением курса иены, которое душило их экономику (такое же влияние оказывает сейчас занижение курса юаня); они публично объявили о своем желании повысить курс иены против доллара. Многие американские финансовые институты поняли, что международная валютная ситуация изменилась; они в большом количестве продавали доллары против иены, что стало легко осуществимо в силу отмены валютного контроля. Такое наступление осложнило задачу Банка Японии, принудив его вначале усилить интервенции; однако эти покупки доллара имели неблагоприятную сторону, поскольку они некстати увеличивали денежную массу и вместе с тем риск инфляции.

Перед лицом такого риска Банк Японии посчитал разумным установить процентные ставки в иене на низком уровне с целью ухудшения кредиторского положения американских институтов и развития кредита в стране.

Эта стратегия хорошо действовала в течение некоторого времени: курс иены оставался под контролем без увеличения денежной массы. К сожалению, Банк Японии слишком поздно обнаружил, что, желая избежать ловушки массивных покупок доллара, он оказался в другой ловушке: слишком долго поддерживая низкие процентные ставки в иене, он на самом деле положил начало опасной последовательности «пузырь, потом крах» на рынке недвижимости и на биржевом рынке. В результате наступил банковский и финансовый кризис, от которого спустя 20 лет японская экономика еще не полностью оправилась.

КПК довольно логично поддерживает драконовский и полицейский валютный контроль, установленный в 1949 г. В первую очередь этот контроль имеет целью помешать притоку иностранного капитала, который мог бы сыграть дестабилизирующую роль, однако это не освобождает китайские власти от интервенций на валютном рынке Шанхая, который из-за валютного контроля оторван от международного валютного рынка.

Успех этой практики заключается в том, что отделение национального валютного рынка от других рынков приводит к невозможности внешних спекуляций; если последнее случается, применяется строгое регулирование: запрещаются все переводы средств за рубеж или из-за рубежа, резидентов или нерезидентов за исключением конкретного разрешения. Такое же регулирование применяется в конвертациях между юанем и иностранными валютами[143]. Учитывая роль фиксированного курса юаня к доллару в завоевательной стратегии Китая, китайские власти не шутят: беда нарушителям, тяжелые судебные меры наказания применяются с целью перекрыть любой обходной путь

сумма валют, которые предприятия Китая продают, намного выше суммы валют, которые они покупают. Если бы этот валютный рынок не регулировался, произошло бы выравнивание, которое привело бы к сильному росту курса юаня по отношению к другим иностранным валютам; но реальность сложилась иначе: Народный банк Китая покупает на рынке остаток валют для продажи, выпуская юани

Когда Китай навязывает миру курс в 6,8 юаней против одного доллара вместо 3,4, это все равно, как если бы он сдерживал импорт таможенными пошлинами в размере 100% от стоимости товаров или увеличивал свой экспорт субсидиями в размере 50% их цены

С конца 1989 г., после чистки «ненадежных» элементов коллективного руководства, проводится валютная политика, характеризующаяся сильным занижением обменного курса. Доллар, который стоил 3,73 юаней, повысился до 5,23; произошла девальвация порядка 30%[148]. Четыре года спустя, в конце 1993 г., то же действие повторилось: стоимость доллара повысилась с 5,82 до 8,68 юаней. Опять же девальвация превысила 30%[149]. Даже если учесть, что китайская инфляция в это время была немного выше, чем в странах-партнерах Китая, это не умаляет того факта, что эти две девальвации привели к реальному снижению стоимости китайской валюты порядка 40-50%. Результаты не заставили себя ждать: тогда как в 1980-х гг. китайская внешняя торговля была дефицитной (как мы увидели, из-за импорта средств производства, связанных с ПИИ), она стала профицитной с 1990 г. и таковой остается! Курс китайской валюты в течение 20 лет остается сильно заниженным. Любопытно, что этот очевидный факт, несмотря на огромный внешнеторговый профицит Китая, признается далеко не всеми.

В том же русле ВВП Китая сильно преуменьшается, что, очевидно, связано с обменным курсом, но опять же не признается. Большинство исследований или журнальных статей о Китае приписывает ему ВВП, равный 6% мирового. Экономисты имеют странную склонность не быть критичными по отношению к статистике, которую они используют. Однако как можно серьезно представить себе, что страна, которая потребляет больше половины стали, произведенной в мире, которая является первым потребителем алюминия, вторым - нефтепродуктов, производителем и потребителем (первым в мире) более миллиарда тонн угля (также сильного загрязнителя; в год, могла бы «весить» только 6 или 7% мирового валового продукта - чуть больше, чем Великобритания или Франция, едва ли не как Германия?

В исследованиях, проводившихся несколько лет назад на основе паритетов покупательной способности, Международный валютный фонд оценил долю Китая в мировом валовом продукте в 16%, что является, очевидно, более правдоподобным. Грубые подсчеты с учетом динамики ВВП основных стран в течение трех последних лет приводят нас к мысли, что в 2009 г. ВВП Китая составил 20% мирового валового продукта, как и у США... Тогда как на основе курса доллар/юань, установленного Китаем, этот ВВП составил бы только 7%, в три раза меньше.

В три раза меньше! Вот цифра, конечно примерная, но все-таки первое приближение занижения китайской валюты! Количество юаней против одного доллара должно бы быть равно 2-2,5, самое большее 3 вместо 6,85 в настоящее время. Серьезная разница

занижение китайской валюты настолько огромно, насколько огромен сам внешнеторговый профицит. Но опять же, существуют серьезные расхождения в подсчетах. На основе китайской статистики внешнеторговый профицит в 2007-2008 гг. составил бы порядка 25 млрд долл. в месяц, примерно 300 млрд долл. в год. А если мы воспользуемся статистикой разных стран, торгующих с Китаем, результат будет сильно отличаться: получится вдвое больше - 600 млрд в год

Здесь нам кажется важным то, что с тех пор как бывший «номер два» Центрального банка Китая господин Чжоу был назначен специальным советником господина Стросс-Кана в МВФ, этот институт изменил свой способ подсчета китайской внешней торговли и стал основываться на официальной статистике этой страны. Это приводит к недооценке в 50% ее внешнеторгового профицита

Как же Китаю удается успешно совмещать тоталитарную организацию общества с децентрализацией экономических решений, чего требует «рыночная экономика»? На самом деле, в «патриотическом» капитализме есть правило: предприятие, крупное или малое, ни в коем случае не должно идти против интересов государства и КПК. Руководители предприятий, как и большинство их руководящих работников, состоят в Коммунистической партии. Это необходимо для их карьеры, для успеха в делах, для контроля над рабочей силой, поскольку этот контроль влечет за собой контроль над «карманными» профсоюзами, пока таковые существуют.

Поэтому, несмотря на множество предприятий в разных отраслях хозяйства и на конкуренцию между ними, государство с помощью партии осуществляет реальный контроль над экономической деятельностью[150]. Партия и государство не устанавливают ограничения на обогащение руководителей, однако в любое время и в любом месте, за границей и внутри Китая, им необходимо следовать любым указаниям сверху. Таким образом, если какой-то руководитель западного предприятия позволит себе критиковать Китай и, следовательно, окажется «недружественным», то «патриотическая» обязанность ответственных за этот вопрос состоит в том, чтобы больше не заключалось ни одного договора о заказе или продаже с этим предприятием.

В «патриотическом» тоталитарном капитализме[151] предприятия взамен на подчинение партии и государству имеют возможность держать на низком уровне зарплаты, особенно с учетом бесправной и почти нелегальной ситуации большинства рабочих. Это безжалостная социальная политика. Таким образом, распределение зарплат и прибыли идет в пользу капитала, стремительное накопление которого позволяет поддерживать «боевой» обменный курс - основу внешнеторгового профицита и экономического роста[152]. В этих условиях КПК не позволит появиться демократии в Китае! Многие западные эссеисты утверждают, что демократия необходима для развития капитализма. Китай уличает их во лжи! Модель нынешнего китайского общества коренным образом отличается от модели развитых капиталистических стран, что может привести к еще более сильному соперничеству с Западом - прелюдии к неизбежной конфронтации, к которой готовятся китайские руководители.

В таком свете недавнее заявление «номера два» Центрального банка Китая, процитированного в «La Tribune»[153]; кажется многозначительным: «Китай является страной с плановой экономикой; страны с плановой экономикой представляют уже 40% мирового ВВП». В этом заявлении слова «плановая экономика» являются закодированным выражением, обозначающим форму общества по образу и подооию Китая, которую он стремится продвигать по всему миру, а слово «уже» обозначает желание распространения такой экономики

важным экономическим партнером в тот момент, когда конкуренция японских товаров стала ощущаться особенно сильно. С этого времени американские деловые круги начали игру «Китай против Японии». Первым проявлением этой игры стало желание американского правительства покончить с дефицитом во внешней торговле с Японией: соглашения в Плазе (1985 г.) и Лувре (1987 г.) заставили Японию изменить экономическую политику. Эти соглашения сыграли, без сомнения, решающую роль в последовавшем длительном финансовом и экономическом кризисе с 1990 по 2002 г.

В 1992 г. американские деловые круги, весьма заинтересованные в развитии хороших отношений с Китаем и извлечением из них прибыли, способствовали, вероятно, решающим образом победе Клинтона на президентских выборах, потому что предполагалось, что он будет более благосклонен к Китаю и более враждебен к Японии, чем Буш. Во время первого срока полномочий Клинтона США проводили своего рода «антияпонскую операцию», которая привела к неумолимому подъему курса иены с 1992 по 1995 гг., тогда как Китай провел массивную девальвацию своей валюты против доллара в конце 1993 - начале 1994 г. В момент, когда Япония пыталась выйти из кризиса, это сочетание нанесло серьезный удар по мотору экономического роста - внешней торговле.

Объединение интересов американских промышленников и китайских олигархов имело еще более сильное влияние во время второго срока полномочий Клинтона: американский президент содействовал вступлению Китая в ВТО. Американский зеленый свет был дан в 1999 г.; никого не смутил тот факт, что Китай сохранит свой обменный курс, заниженный в огромной степени. Правда, после отказа от Бреттон-Вудских соглашений в 1973 г., МВФ, в чьи задачи это входило, почти не интересуется «лояльностью» обменных курсов! Итак, Китай вступил в ВТО в 2001 г.: это точка отсчета резкого подъема его экспорта и впоследствии серьезного нарушения равновесия в мировой торговле.

Почему произошел такой подъем китайского экспорта? Когда Китай еще не был членом «клуба ВТО», разные страны мира имели возможность ответить на его «валютный демпинг» пошлинами на его товары. С момента вступления Китая в ВТО остальные члены уже не могут устанавливать в торговле с ним более высокие таможенные пошлины. Таким же образом, когда Китай не был членом «клуба ВТО», транснациональная компания редко фокусировала свою схему международного производства на нем, когда же Китай вступил в ВТО, больше нет рисков для защитных действий со стороны других стран или же эти риски намного ниже. Кроме того, ничто больше не мешает китайским предприятиям самим производить готовые продукты, которые они в дальнейшем могут экспортировать по всему миру. Китай больше не нуждается в специализации на субконтрактах.

Таким образом, он целиком следует

одним из важнейших аспектов развития Японии в период с 1945 г. по 1985 г. является то, что благодаря высокой норме накопления она смогла использовать японский капитал в географическом масштабе, намного превышающем ее национальную территорию, и извлечь выгоду от международного разделения труда. Средние доходы в Японии смогли быстро вырасти, однако этот рост в существенно различной степени затронул разные категории работников. В развитии Китая бедные внутренние провинции сыграли такую же роль для прибрежных районов, что и страны с дешевой рабочей силой для Японии

Соединенные Штаты отправили два авианосца в Тайваньский пролив - жест, не вызвавший одобрения правительства Китая - и особенно активизировали военное сотрудничество с Японией, которое до этого имело чисто оборонительный характер. Японии, располагавшей очень ограниченной армией без стратегического оружия, было в дальнейшем предложено принять активное участие в совместной обороне, наращивая свой воздушный и морской потенциал. Обе страны подписали декларацию в этом направлении в апреле 1996 г. и более четкие соглашения в последующие месяцы.

Правительство Китая, не жалея сил, давило на правительство Японии с целью разубедить ее продолжать эти проекты[162], но безуспешно. Тогда Китай немедленно принял политические и экономические ответные меры. В политическом плане в апреле 1996 г., когда Клинтон и Хасимото подписали общую декларацию, президенты Цзян Цзэминь и Борис Ельцин сообщили о российско-китайском стратегическом соглашении; зная стратегическое значение российского морского фасада в Японском море, нетрудно представить значение такого соглашения[163].

В экономическом плане наказания были такими же быстрыми. «Боинг» потерял контракт на полтора миллиарда долларов в пользу «Airbus Industrie», а Ли Пэн выразил свое удовлетворение позицией высокопоставленных европейских представителей: «They do not attach political strings to cooperation with China, unlike the Americans who arbitrarily resort to the threat of sanctions or the use of sanctions. [Они не создают политических коннотаций в сотрудничестве с Китаем, в отличие от американцев, которые безо всяких оснований угрожают санкциями либо прибегают к ним]»[164]; китайцы укоряли американцев в том, что они сами осуществляли в широком масштабе!

Надо было также наказать, причем сурово, сообщника американцев - Японию!

В июне 1996 г., спустя только месяц после американо-японской декларации, китайское официальное лицо сообщило об изменении в окончательном выборе консорциума для поставки машин и оборудования на сумму в 4 млрд долл. для огромного проекта «Три ущелья» на реке Янцзы. Японский консорциум («Mitsubishi», «Toshiba», «Hitachi»), который предварительно выигрывал часть контракта, был заменен немецко-канадским консорциумом! Следовало быть «педагогичным», хорошо дать понять Японии причины ее провала: «Japans close association with objectionable American policies is not easily forgotten. [Тесная вовлеченность Японии в вызывающую возражения американскую политику не может быть быстро забыта] ». Китай желает видеть Японию слабой, особенно в военном отношении, чтобы легче достичь своих гегемонистских целей в Азии

Общим правилом для того, чтобы иметь дело с Китаем, является то, что надо хорошо отзываться о нем, по крайней мере, не надо критиковать политику его правительства и лучше воздерживаться от некоторых больных тем - прав человека, Тибета, отношений с Тайванем, межэтнических конфликтов и др

Briefly put, the Chinese dangled billions of dollars worth of

trade and investment deals in front of American corporations, and they threatened to, and in some instances did, go elsewhere to punish the United States for its human rights meddling. Many deals were concluded well (...) others were still being negotiated but close to agreement (...) the Chinese made it clear that these deals would collapse if the Clinton administration carried out its threat to suspend MFN[167] for China. The American business community, naturally eager for a larger share of the China market, was unhappy about the threat of economic retaliation for Chinese human rights abuses. In just a few months, China transformed several Fortune 500 companies[168] into a formidable New China Lobby. [Короче говоря, китайцы дразнили американские корпорации миллиардными сделками в области торговли и инвестиций. При этом они угрожали отдать контракты на сторону, а иногда и делали это в случае вмешательства США в вопросы прав человека. Многие сделки были успешно заключены (...), другие еще в стадии переговоров, но близки к заключению (...), однако китайцы дали ясно понять, что они сорвутся, если Администрация Клинтона выполнит свою угрозу приостановить режим наибольшего благоприятствования для Китая. Американское бизнес-сообщество, закономерным образом энергично стремящееся к увеличению своей доли китайского рынка, было разочаровано угрозами экономических санкций за нарушения прав человека в Китае. За несколько месяцев Китай создал из ряда компаний, входящих в список Fortune 500, эффективнейшее новое китайское лобби

после визита во Францию Далай-Ламы было зафиксировано значительное снижение объема продаж «Carrefour» в Китае, равно как и китайского туризма во Францию. Конечно, никакие «инструкции» не давались, речь шла только о выражении законного и «спонтанного» недовольства китайских потребителей, которое отражалось на рынках! Такое поведение дает ясные сигналы, указывающие, что надо делать или не делать. Если Китай без колебаний угрожает не угодившим ему странам или фирмам, применяя санкции в случае необходимости, то в противоположность этому он умеет награждать фирмы, которые играют по его правилам, будь то ссуды государствам или возможности получения прибыли иностранными фирмами. Китай, таким образом, создает во всем мире нечто вроде привыкания экономики к его политике. Если не противодействовать этому привыканию, оно приведет не иначе как к порабощению

Два важных института, образованных после Бреттон-Вудских соглашений, были отменены во время президентства Ричарда Никсона (1969- 1974 гг.) - конвертируемость доллара в золото для центральных банков в 1971 г. и система фиксированных обменных курсов и контроля над ними со стороны МВФ в 1973 г. Это имело важные последствия. Конец конвертируемости доллара позволил США особо не заботиться о внешнеторговом дефиците, однако это вовсе не означало, что они потеряют интерес к конкуренции между их промышленностью и иностранным производством, осооенно японским; скорей наоборот!

Начало плавающих курсов позволило Японии изменить порядок своей протекционистской и меркантилистской политики. Она использовала «грязный» плавающий курс, поддерживаемый благодаря регулярным интервенциям ее центрального банка, что позволило значительно занижать курс национальной валюты. Поскольку МВФ больше не играл роль «жандарма» валютного курса, японская конкуренция с 1975 по 1985 г. стала опасной для западных фирм. Закончилось время, когда Япония считалась важной страной только в качестве необходимого союзника США в Азии, когда ее экономика рассматривалась с некоторой снисходительностью. Отныне ее технологический уровень, «японское чудо», по распространенному мнению, уже позволял ее продукции конкурировать с продукцией всего мира

С 1980-х и еще больше с 1990-х гг. операции по субконтрактам в Китае интенсивно развивались, позволив извлечь колоссальную прибыль обеим сторонам: некоторые крестьяне с рисовых полей в окрестностях Кантона стали миллиардерами за 15 или 20 лет, а совокупные нормы прибыли западных фирм по всем видам деятельности составили 15% благодаря фантастической доходности субконтрактов. Эта экстравагантная величина стала даже «нормой» капиталоотдачи для крупных фирм в начале 2000-х гг

это было отмечено Бернштейн и Маанро[175]: «No matter at what level they are applied, all of Chinas export subsidies distort trade relations with Chinas largest customer, the United States. But even as it subsidizes certain industries, including some that operate at a loss, China is becoming increasingly sophisticated in focusing its subsidies on higher-value-added exports, which are then priced artificially low in the American market, unfairly undercutting what would otherwise have been competitive American-made products. This is one of the more direct ways in which China has learned from earlier Japanese industrial strategy. The method has produced a rapid shift in the nature of Chinese exports, away from low-wage, labor intensive activities and toward more high-tech, value-added ones. And so, popular perception to the contrary, the share of the American trade deficit with Cnina represented by cheap products made by cheap labor has been declining steadily since 1990. [Китайские экспортные субсидии, безотносительно к уровню, на котором они применяются, искажают торговые отношения с крупнейшим потребителем китайских товаров - Соединенными Штатами. Но даже субсидируя некоторые отрасли, в том числе и убыточные, Китай становится все более искусным в фокусировании субсидий на экспорте с высокой добавленной стоимостью. Цены таких экспортных товаров на американском рынке искусственно занижены, и это недобросовестным образом подрывает конкурентоспособность аналогичной американской продукции. Это один из методов, заимствованных Китаем из более ранней японской промышленной стратегии. Этот метод позволил добиться быстрого сдвига в структуре китайского экспорта. Произошел быстрый сдвиг от низкотехнологичного экспорта, основанного на дешевой рабочей силе, к высокотехнологичному - с высокой добавленной стоимостью. Это коренным образом противоречит общераспространенному представлению об американском внешнеторговом дефиците как следствии китайского экспорта, представленного дешевыми товарами, произведенными с применением дешевого труда. Несоответствие такого представле

ния действительному положению вещей постоянно увеличивается с 1990 г.]

5Поскольку внешнеторговый дефицит тормозил экономический рост, экономическая политика США состояла в сильном стимулировании внутреннего спроса с целью получить темп роста ВВП порядка 3% в год. Внутренний спрос было настолько легко стимулировать, что произошел «эффект богатства» - результат увеличения имущества. Полученная прибыль определяла резкий подъем биржи. Это в свою очередь стимулировало население увеличивать расходы: товары текущего потребления, товары длительного пользования (автомобили, электробытовая техника, аппаратура класса Hi-Fi, компьютеры и т.д.), жилье. Широко использовался кредит: кредитование сделок с недвижимостью, кредитование покупок товаров потребления или оборудования для жилья. Все это привело к сильному росту объема сделок и в гораздо меньшей степени - штата работников банковского сектора и сектора страховых услуг. Добавленная стоимость на одого работника в этих секторах увеличилась, как и прибыль, которая удерживалась на уровне 15%. Этому в большой степени способствовало и дерегулирование банковского сектора. В этом отношении отмена Клинтоном в 1999 г. закона Гласса-Сти- голла от 1933 г., который разделял деятельность коммерческих банков и инвестиционных банков, сыграла немалую роль185.

Также сектор крупноформатной розничной торговли, подобно своему ведущему предприятию «Wal Mart», добился существенного роста численности своих работников и еще более сильного роста прибыли. В конце 1990-х гг. Китай предложил американским промышленникам не только исключительно интересные возможности субконтрактов, но также - и это что- то новое - большое количество готовых товаров для импортеров по чрезвычайно низким ценам. В этих условиях крупный сбыт, в котором все больше использовался импорт из Китая, был совмещен с постепенным снижением продажных цен товаров промышленного потребления в США и значительным увеличением прибыли: здесь также была соблюдена «норма» в 15%, даже больше.

Дешевый кредит одновременно с эффектом богатства в результате роста стоимости ценных бумаг вызвал бум на рынке недвижимости, важный как для самого этого сектора, так и с точки зрения последствий для экономики в целом в результате увеличения богатства. В конце прошлого века казалось, что экономика США процветает; вдобавок ко всему вышесказанному «новые технологии» и «новая экономика» укрепили это представление. Ценные бумаги сектора информационныхтехнологий (ИТ) показывали головокружительный рост. Это было связано с реальным фактом: информационные технологии распространились на все виды человеческой деятельности. В то же время связанная с ними производственная деятельность неуклонно пере- давалась по субконтрактам в Азию. Тем не менее занятость в США, Японии

конце второго срока полномочий Клинтона царила эйфория: многие экономисты с уверенностью строили теорию о «новой экономике», основанной на ИТ и создании нематериальных товаров. По их словам, мы подошли к этапу развития «постиндустриальных» обществ, основанных на информации и знании; конечно, еще нужны компьютеры и совокупность материальных товаров, которые необходимо производить, но им уделяется мало внимания: эти задачи достанутся «подручным» в «развивающихся» странах. США, Европа и Япония предназначены для роста, основанного на информационных технологиях и необходимых для них высококвалифицированных кадрах.

Биржевой крах в 2001 г. существенно не изменил образа развития, описанного выше[179]. Однако речь шла о важной трещине в здании мировой экономики, которая раскрыла много чего тем, кто умел наблюдать. Вдруг обнаружилось, что многие вновь появившиеся фирмы «новой экономики» с невероятно высокой оценкой на рынке далеко не соответствовали потенциалу обещанной прибыли. Это допускало негативные прибыли в краткосрочной перспективе. Возвращение к «реальности» - по крайней мере, в другую реальность - означало для некоторых из этих фирм банкротство, для других - резкое сокращение выделенных средств

американская экономика быстро вернула себе относительно сильный рост на основе стимулирования внутреннего спроса, не обращая внимания на растущий дефицит внешней торговли. Рост происходил на основе двойной задолженности: внутренней задолженности, которая стимулирует внутренний спрос, и внешней задолженности - эквивалента внешнеторгового дефицита

Вокруг Китая образуется созвездие стран, связанных с ним торговлей: их валюты занижены по отношению к западным валютам, но меньше, чем юань; эти страны имеют значительные темпы экономического роста, но меньше, чем Китай. Воспроизводство такой системы валютного курса с торговыми дисбалансами приведет лишь к продолжению процесса деиндустриализации развитых стран. В дальнейшем, помимо производства промышленной продукции, этот процесс может коснуться производства нематериальных благ, сектора услуг

7Разница в экономическом росте порядка 8-9% между Китаем и странами «Большой семерки» указывает на исключительную быстроту подъема этой страны к доминированию по отношению к развитому миру. В некоторых странах рост может стать даже отрицательным: уловки, особенно замена частной задолженности государственной, не могут дальше повторяться. Сомнительно, чтобы Великобритания смогла повторить в 2010 и 2011 гг. свой рекордный бюджетный дефицит 2009 г. - порядка 15% от ВВП! Легко предвидеть, что при сокращении частной и государственной задолженности во многих странах (США, Великобритания, Франция, Италия и др.) внутренние расходы не смогут больше компенсировать внешнеторговый дефицит: тогда может начаться длительная депрессия

сценарии на долгосрочную перспективу, включающем обязательно значительное глобальное сокращение населения[184], «богатые» страны могут создать места охранников музея, туристических гидов, официантов кафе, шеф-поваров, а деятельность, которая приносила им богатство и динамичность в прошлом, продолжит сокращаться.

К сожалению, это не все: согласно этому совершенно не приемлемому сценарию, многие молодые люди должны будут переселиться в Азию, чтобы найти работу с оплатой на «азиатской» основе. Очевидно, также произойдет рост безработицы, увольнений и связанных с этим социальных патологий, которые можно наолюдать уже сейчас[185]. Таким образом, развитые страны будут глубоко дестабилизированы: не только их экономическая структура будет частично разрушена и искажена, но также их социальная структура будет подорвана еще сильней, чем сегодня

Перед лицом потери экономической основы Китай предстает как спаситель, причем не только в периферийных регионах Европы, таких как Греция194, но даже в самом сердце Европы, например, в Шатору! Здесь, в регионе, который с трудом пережил потерю своей промышленности с поддержкой местного политического класса195, был создан «франко-китайский» проект. Основной идеей этого проекта является использование комплекса старой и чрезвычайно важной американской базы НАТО, в частности включающего взлетную полосу длиной в 3500 м, чтобы доставлять воздушным путем комплектующие, произведенные в Китае, с целью последующей их сборки на месте, а затем реэкспорта в другие регионы Европы и мира. При использовании этой взлетной полосы государственной властью предполагается оборудовать зону в 500 га для китайских предприятий (числом от 10 до 50 по документам!;.

Эти предприятия будут выбраны вначале «китайскими профсоюзами предпринимателей»196: речь пойдет о малых и средних предприятиях со специализацией в «высоких технологиях», новых материалах, энергосбережении. В перспективе должно быть нанято 4000 работников, в т.ч. 800 из Китая197

Чудо» роста американской экономики, «притянутого» с помощью расходов населения, внезапно провалилось: чистая задолженность[191] населения достигла предела, затем даже сократилась и, следовательно, больше не могла компенсировать внешнеторговый дефицит. В общем, платежеспособных заемщиков мало, и в конце концов их кредитоспособность достигает насыщения. Более того, развитие кредитования сделок с недвижимостью, основного вектора задолженности населения[192], спровоцировало значительный рост цен на жилье. Сначала это было хорошим аргументом для продаж и, следовательно, усилило положительную динамику, однако неизбежно подошел момент, когда цены достигли уровня, ставшего непреодолимой помехой для новых потенциальных заемщиков, и тогда тенденция продаж жилья свернулась (середина 2006 г.), прежде чем цены на жилье упали (середина 2007 г.).

Несмотря на это существенное двойное ограничение, банки ввели новые «продукты» с целью найти новых заемщиков. Нужно хорошо понимать, что они должны были вводить новшества: как мы увидели, их капитал, как и капитал крупных промышленных и коммерческих фирм, должен был приносить 15% дохода! Такой доход[193] предполагает большой рост товарооборота... и принятие риска! Тогда банки убедили неплатежеспособное население (именуемое субстандартным) брать займы, обеспеченные ипотекой, даже и тогда, когда цены на жилье были предельно высокими. Затем они «обратили» эти долговые обязательства в ценные бумаги для их последующей продажи, что позволило им формально - и только - соблюдать обязательные нормы ограничения риска. Таким образом, мало того что они смогли избавиться от большей части неудовлетворенных долговых обязательств в пользу инвесторов, но также значительная часть этих долговых обязательств, купленная иностранными инвесторами, была экспортирована в остальной мир, что стало отличным каналом распространения оудущего кризиса.

Эта крайняя практика не вызвала никакого возражения со стороны властей, контролирующих деятельность банков: надо сказать, что начало нового тысячелетия, отмеченное расцветом либерализма, стало эпохой дерегулирования, а не контроля... За рассуждениями наподобие оценочного суждения о сверхтерпимости властей или о неисправимых недостатках любой формы либерализма здесь важно подчеркнуть связность всех форм экономического поведения, рассмотренных выше. Было необходимо, чтобы Федеральная резервная система («Фед») поддерживала низкие реальные процентные ставки, чтобы правительство влезало в долги перед иностранными государствами для финансирования своего дефицита, чтобы банкиры вводили новшества для развития кредита, чтобы контролирующие власти были снисходительными или слепыми... Совокупность этих ошеломляющих форм поведения представляла, несмотря ни на что, необходимое условие для того, чтобы США еще несколько лет могли поддерживать свой нормальный рост (3,25% в год) вопреки колоссальному и растущему внешнеторговому дефициту

В исконной меркантилистской схеме Уильяма Петти в «L'arithmétique politique» союз государства и предпринимателей основывается на дворянстве. В случае тоталитарного капитализма Китая сегодня этот союз основывается на Коммунистической партии Китая.

2,3 Нормализация отношений уже не с СССР, а с Россией привела в дальнейшем к соглашению о стратегическом партнерстве в 1997 г. с последующим соглашением о дружбе, сотрудничестве и добрососедстве в 2002

невозможно одновременно стимулировать потребление и задолженность населения, с одной стороны, и сбережения, необходимые для государственных заимствований - с другой. Поэтому было необходимо поддерживать реальные процентные ставки на крайне низком уровне, чтобы стимулировать частную задолженность и в то же время иметь деньги для финансирования государственного дефицита. Приток китайского капитала решал проблему государственного дефицита и в то же время позволял ФРС поддерживать краткосрочные и, следовательно, долгосрочные процентные ставки на низком уровне.

«Кривая процентных ставок» была, таким образом, зафиксирована на низком уровне как в номинальном, так и в реальном выражении. Именно это крайне способствовало частной и государственной задолженности, подавляло сбережения, тогда как на рынке ценных бумаг царила эйфория, что, благодаря эффекту богатства, еще более способствовало развитию задолженности. Простимулированные таким образом внутренние расходы компенсировали внешнеторговый дефицит и обеспечивали стране экономический рост с положительной динамикой.

снижение реальных процентных ставок не является знаком здоровой экономики; наоборот, это показывает отсутствие рентабельных проектов в данной экономике

что Америка неблагодарна: «Протест Администрации Обамы против занижения курса китайской валюты выглядит нелепым, поскольку заниженный женьминьби уменьшает расходы американского импорта (замена невозможна, так как многие товары, импортированные из Китая, не смогут заново производиться в США) и особенно позволяет финансировать сильный рост государственного долга, сохраняя низкие процентные ставки»[

КПК, несомненно, извлекла важные уроки из параллельных провалов двух держав:

страна, которая хочеть взять верх над США, должна быть сильной в военном плане: этого не было в случае Японии;

однако страна, которая хочет взять верх над США, не может на это надеяться при прямом военном противостоянии, как в случае СССР

самая эффективная стратегия для захвата мировой гегемонии у США состоит в принятии соперничающей страной инициативы экономической войны, постепенной и продолжительной, против них самих и против их союзников, что было предпринято Японией, но чего никогда не смог сделать СССР;

самая эффективная стратегия экономической войны состоит в овладении растущей долей мирового рынка товаров благодаря абсолютному конкурентному преимуществу. Это усиливает экономический рост и мощь страны-агрессора и ослабляет экономический рост и мощь США и их союзников. Самым очевидным средством для этого является продолжительное сохранение намного более низкой почасовой оплаты труда в долларах, что хорошо поняла и чем успешно пользовалась Япония.

Китай же понял, что Япония не смогла достаточно далеко продвинуться по этому пути;

«экономическая война» против соперничающей страны должна также стремиться нанести ущерб как можно раньше основному козырю США и их союзников - двум резервным валютам мира, доллару и евро. СССР серьезно ослаб во время «звездных войн» с США при Рейгане, когда страны-экспортеры нефти были вынуждены финансировать США благодаря особому статусу доллара в качестве резервной валюты. Япония в свою очередь никогда ничего не предпринимала против статуса доллара;

решающую роль для соперничающей с США страны имеет обеспечение крепкого и надежного соучастия самих США и их союзников. СССР неуклюже пытался установить такое соучастие с помощью связанных с ним национальных коммунистических партий. Можно отметить, что в 1980-1990-е гг. американское общество было мобилизовано против японской конкуренции и дешевой иены: Япония не имела большой поддержки в США, тогда как в наши дни преобладающая часть американских деловых кругов благосклонно относится к юаню, курс которого занижен сильнее, чем в свое время курс иены;

ловким ходом соперничающей с США страны является сохранение сэоих намерений в тайне как можно дольше, в чем довольно преуспела Япония, в противоположность стратегии СССР

Цель - атаковать в валютном и финансовом плане США и их союзников, когда экономический застой начал их дестабилизировать, а для этого необходимо:

отнять у США их основную привилегию доллара как резервной валюты, а у Европы - ее меньшую привилегию евро как второй резервной валюты. Что станет с США, если страны ОПЕК и другие нефтеэкспор- тирующие страны решат выставлять счета на нефть в золоте и потребуют оплаты в золоте? После истощения своих резервов золота США будут вынуждены занимать у Китая или других стран количество золота, необходимое для оплаты нефтяной счет-фактуры... Можно представить себе, в каких жестких рамках окажутся тогда США!

лишить западные страны их запасного средства - бюджетного дефицита, создав проблемы с финансированием их государственного долга. Посеяв недоверие к западным государственным долгам, Китай надеется лишить западные страны возможностей оживления экономики бюджетными средствами и даже заставить их в худшем случае проводить политику бюджетной рестрикции. Действуя таким образом, Китай терпеливо и обдуманно старается спровоцировать или системный кризис в западных странах, что обеспечило бы ему немедленный геополитический успех, или процесс продолжительной стагнации и дефляции в западных странах, что также обеспечило бы ему геополитический успех, хотя и несколько позже

финансовая мощь Китая позволит ему приобрести месторождения руд, сельскохозяйственные территории, поставить на поток и разграбление целые страны, покупая в случае надобности слишком слабые или слишком коррумпированные правительства. Этот метод берет за образец поведение европейских государств в конце XIX в., которые легко трансформировали свои регулярные внешнеторговые профициты с Марокко, Египтом или Турцией в кредиторские позиции, а потом, когда кредиторские позиции становились слишком крупными для погашения, требовали и получали реальные активы страны-дебитора в обмен на частичное погашение долгов. Именно такое стечение сложных обстоятельств привело к протекторату (или почти протекторату) Англии над Египтом, Франции над Марокко и Германии над Турцией. Однако есть одна разница между той эпохой и настоящим временем: только Китай желает и может действительно установить протекторат над государствами, которые вот-вот потеряют реальный суверенитет. Таким образом, Китай увеличивает охват контролируемых территорий и приобретает доступ «вне международного рынка» к некоторым сырьевым ресурсам, уменьшая охват территорий США и их союзниками

идеологическом плане: как все тоталитарные страны до него, Китай стремится подкупать за рубежом интеллектуалов, СМИ, политических деятелей, которые рекомендовали бы своим землякам пассивность или даже сотрудничество с Китаем

Проводя в течение 15 лет интервенции на своем валютном рынке, чтобы не дать курсу юаня повыситься, Китай накопил колоссальный валютный резерв - 4 000 млрд долл. - который можно сравнить с суммой состояния анг- ло-саксонскиххеджевых фондов, составляющей всего лишь 2 700 млрд долл.! Эта финансовая власть избавляет Китай от необходимости настоящего сотрудничества с экономическими партнерами.

С возникновением кризиса он начал использовать свои валютные резервы в качестве настоящей финансовой ударной силы: изменения курсов евро против доллара и доллара против иены все больше следуют направлениям, диктуемым Китаем, а курс золота не отклоняется от повышательной тенденции, с тех пор как Китай дал понять хеджовым фондам, что лучшим способом дискредитировать доллар в качестве резервной валюты является его обесценивание по отношению к золоту. В этом же русле можно отметить, что кризис европейского государственного долга затих в июне 2010 г. только после того, как китайское государство подчеркнуто купило облигации, выпущенные испанским государством, и сообщило, что Европа остается для него привилегированной зоной для инвестирования

С марта 2008 г. (кризис «Bear Stearns») по сентябрь 2008 г. (гоизис «Lehmann Brother») китайское государство начало продавать облигации agencies, «Fannie Мае» и «Freddie Mac» под тем предлогом, что оно не получило официальной гарантии на облигации от американского государства. Этот спровоцированный кризис заставил американское государство принять крайние спасательные меры - национализацию этих двух институтов - в наихудший момент, поскольку в первую очередь оно должно было предотвратить углубление кризиса на рынке недвижимости и банковского кризиса. Хотя американские власти рассчитывали на то, что Китай им поможет в случае облигационного кризиса, все произошло в точности до наоборот: Китай вонзил нож в сердце американской экономики, усугубив ее облигационный кризис

в марте 2009 г. была образована сеть китайского кибершпионажа GhostNet, позволившая проникнуть во многие правительственные организации и круги тибетских изгнанников, сторонников Далай-Ламы. Немного позже китайский ученый Донг Ниао (Dong Niao) опубликовал в Китае книгу, в которой представил «культурные, информационные, финансовые и военные конфликты, произошедшие в борьое за виртуальную гегемонию» и объявил, что «противостояние между Китаем и Западом неизбежно»[207].

При появлении первых признаков рецессии ФРС классически понизила свою ставку рефинансирования с 7 до 3% в конце 2000 г. Чтобы обеспечить большой подъем экономики, Буш установил в начале 2002 г. план бюджетной экспансии, который приветствовался всеми экономистами-кейнси- анцами как смелый и имеющий важное историческое значение. Однако в начале 2003 г. подъема как такового не было

Тогда американские руководители, республиканцы с молчаливого согласия демократов, решили сделать ставку на подъем рынка недвижимости, чтобы вывести американскую экономику из кризиса. Кажется, что в итоге они искали первую заплатку, чтобы остановить утечку в американской экономике, связанную с колоссальным внешнеторговым дефицитом. Гринспэн не раз говорил конгрессу, что последний не представляет проблему для США. Итак, чтобы активизировать рынок недвижимости, надо было достичь беспрецедентного уровня доходности долгосрочных казначейских векселей «Treasury», выпускаемых на 10 лет, который определяет ставку кредитования недвижимости. Китай играл тогда в «кооперативную» игру, по крайней мере внешне. По мере того как он накапливал резервы долларов, он вкладывал их в долгосрочные казначейские векселя «Treasuries», что автоматически уже сильно снижало доходность «Treasury» с погашением через 10 лет. Для большего эффекта американские власти обязали свою «светскую власть», ФРС, принять в начале 2003 г. другую исключительную меру - понизить свою ставку рефинансирования до исторически самого низкого уровня - только 1%, тогда как рост цен составлял 2,5% в год! В конечном счете, доходность казначейских векселей на 10 лет достигла в 2003 г. тоже исторически самого низкого уровня - 3%.

Благодаря этому и всем видам других приспособлений (в частности, введение известных «субстандартных» кредитов, через которые правительство и банки побуждали бедное население брать кредит на недвижимость), рынок недвижимости активизировался в быстром темпе: сенсационный рост займов на недвижимость, продаж, строительства, чудовищный рост цен на жилье, потом новый рост продаж и т.д. Влияние было огромным: с середины 2003 г. до середины 2007 г. американский ВВП, несмотря на внешнеторговый дефицит и благодаря недвижимости, имел темп роста 3,5% в год, что снова позволяло увеличивать занятость

В июле 2008 г. Китай обдуманно прервал медленное повышение курса юаня, продолжавшееся с июля 2005 г. В октябре 2008 г. страны «Большой семерки» допустили большую ошибку, позволив вопросу о курсе юаня - источнику их кризиса - не фигурировать в программе первого саммита «Большой двадцатки». Еще раз, не развязав петлю, они будут напрасно суетиться, затягивая петлю еще туже.

Они снизили ставку рефинансирования своих центральных банков до нового, рекордно низкого уровня 0,25% для совокупности «Большой семерки». К сожалению, у банков не было желания ссужать, а у населения - брать ссуду. Значение этой чрезвычайной меры оказалось ничтожным. Ясно, что после совершенного злоупотребления разыграть карту недвижимости на долговременной основе уже не удастся ни в США, ни в Великобритании, ни в Испании, ни в Ирландии

. В конце 2009 г. - в начале 2010 г. тема о том, что государственный долг многих западных стран в конечном счете непогашаем, стала муссироваться на рынках. Здесь необходимо пояснение.

Дело не в том, что из-за того, что государственный долг никогда не погашается (суверенные облигации чаще всего погашаются эмиссией новых облигаций), в силу чего кредиторы не интересуются погашаемостью финансируемых ими суверенных долгов. Они слишком хорошо знают механизм: как только государственный долг страны покажется некоторым кредиторам непогашаемым, то может быстро возникнуть паника. Поспешное выбытие первых кредиторов резко и иногда окончательно снижает стоимость суверенных облигаций, причинив значительные потери кредиторам, которые среагировали последними

Следует хорошо понимать, что обстоятельства сейчас сильно отличаются от периода мексиканского кризиса, который можно считать окончательно завершенным. Когда в 1994 г. Мексика отказалась от борьбы со своим государственным долгом, так как она больше не могла прибегать к новым заимствованиям для его обслуживания, МВФ нашел полюбовный и кооперативный выход: Мексика обязалась откладывать часть своих нефтяных доходов на будущую оплату долга, тогда как кредиторы - в основном несколько крупных западных коммерческих банков - сделали усилие и фактически смирились с частичным списанием долгов мексиканского государства в ущерб своим финансовым показателям

С другой стороны, крупнейшим держателем государственного долга западных стран является не кто иной, как Китай. В конце апреля 2010 г. он владел 850 млрд долл. американского государственного долга и 630 млрд евро государственного долга стран еврозоны. Таким образом, китайское государство занимает сильную позицию при обсуждении вопросов, связанных с государственным долгом того или иного западного государства, находящегося в затруднении: оно не захочет пойти на уступки бесплатно. Взамен на уступки оно потребует доступа к приобретению некоторых стратегических активов государства-дебитора.

В действительности чем глубже кризис государственных финансов западных стран, тем успешнее стратегия Китая, который, напомним, стремится навязать системный кризис западным странам, чтобы подчинить их себе без боя. Следовательно, было бы нелогично для китайского государства-кредитора проявить себя кооперативным игроком и легко пойти на взаимовыгодные соглашения.

В целом одновременная бюджетная экспансия всех западных стран оказалась неисполнимой и провалилась даже раньше желанного подъема. Самым худшим было то, что, желая всеми силами играть в неисполнимую игру, западные руководители очень некстати вызвали зачаточный кризис доверия к западным государствам у отличных от Китая международных кредиторов - в некоторых странах Азии, странах Персидского залива, в России. Этот кризис доверия пройдет не скоро

Великобритания удивила тем, что приняла более строгий план бюджетных ограничений, чем при Маргарет Тэтчер в 1980-е гг. Ясно, что эта страна предпочитает рискнуть новой рецессией, чем кризисом доверия на своем облигационном рынке

Под давлением облигационного рынка Германия уменьшает штат военных, тогда как Франция уменьшает штат полицейских. Это явный знак беды

В целом в Европе было выбрано довольно резкое оздоровление государственных финансов, даже если экономика европейских стран еще только выздоравливает. Чтобы сохранить доверие кредиторов, в т.ч. китайского государства, Европа рискует возможной рецессией в 2011-2012 гг

конце 2011 г. США после плана бюджетной оптимизации в начале 2009 г.[213] на скромную сумму 787 млрд долл. выбрали совершенно другую политику - бюджетное ограничение: одновременно валютное и бюджетное «бегство в опасность». После триумфа tea-party и Республиканской партии на промежуточных выборах в конгресс (выоорах mid-term) в ноябре 2010 г. Администрация Ооамы заключила соглашение с Республиканской партией: временное снижение подоходного налога, принятое Администрацией Буша (2003- 2010 гг.) в конце концов продлено на два года (2011 и 2012 гг.), тогда как снижение налога на зарплаты разрешено на 13 мес. (на самом деле на 2011 г., это обойдется бюджету в 120 млрд долл.). Кроме того, есть очень важная деталь; государственные расходы не сокращаются, наоборот, пособия по безработице для долговременных безработных продлены до конца 2011 г. В целом государственный дефицит в 2011 - 2012 гг. должен быть на уровне примерно 10% ВВП, хотя этот уровень зафиксирован уже с 2008 г.! Такое смелое бюджетное нововведение делает облигационный рынок американского государства уязвимым, в особенности если принять во внимание, что китайское государство владеет 850 млрд долл. казначейских векселей США. Чтобы предотвратить риск кризиса на облигационном рынке, Федеральный резерв объявил об исключительной мере - quantitative easing: он готов купить государственные ценные бумаги на сумму по крайней мере 600 млрд долл. сроком на 8 мес. Несомненно, в дальнейшем три американских рейтинговых агентства были в замешательстве по поводу присвоения рейтинга AAA американскому государству.

Мы видим, что США предпочитают стимулировать активизацию экономики, в то же время они желают ограничить риск на облигационном рынке, злоупотребляя статусом доллара как резервной валюты. Таким образом, США выбрали преднамеренное «бегство в опасность» по валютному и бюджетному вопросам. Чрезмерное использование привилегии доллара как резервной валюты ставит под сомнение эту главную привилегию

Что касается сугубо экономических целей, их в основном две, но они особенно важны. С одной стороны, углубить разницу в экономическом росте между странами «Большой семерки» и Китаем благодаря внешней торговле. С другой - «сместить» доллар и добиться того, чтобы в 2025 г. Шанхай заменил Лондон и Нью-Йорк и стал единственным крупным мировым финансовым центром с юанем в качестве мировой валюты

Наш учитель Морис Алле говорил нам: «Существует только два вида экономики: валютная экономика и военная экономика». Не оставляя военную область без внимания, Китай ведет экономическую войну, которая в первую очередь является валютной. Роль доллара сейчас не соответствует гегемонист- ской цели Китая; следовательно, крах доллара является для него приоритетом

Пока доллар остается мировой резервной валютой, у США нет проблем с иностранным финансированием. Их внешнеторговый дефицит финансируется автоматически: доллары, которые выходят из США из-за внешнеторгового дефицита, накапливаются в качестве резервной валюты в активе иностранных центральных банков. Следовательно, внешнеторговый дефицит финансируется легко и дешево! Более того, несмотря на огромный дефицит, США могут позволить себе почти что высокие темпы роста ВВП благодаря чрезвычайному бюджетному и финансовому стимулированию. Однако если доллар потеряет статус резервной валюты, ситуация усложнится: будет ощущаться внешний сдерживающий фактор, а экономический рост страны от этого серьезно пострадает. Аналогично: как только не будет обильного и дешевого иностранного финансирования, уровень военных расходов вновь станет очень зависимым от уровня налоговых поступлений. Последние в свою очередь зависят от экономического роста США, который стал крайне проблематичным. В конце концов, все сходится к тому, что военная мощь США будет значительно ослаблена в случае, если доллар потеряет свой привилегированный статус.

Здесь полезно вспомнить исторический факт. Америка при Рейгане разработала крайне дорогую программу «звездных войн», чтобы полностью разгромить СССР при Брежневе. Большая часть этой программы была профинансирована массивным выпуском долларов, накопленных в активе иностранных центральных банков, в особенности стран Персидского залива, которые тогда согласились пассивно сохранять доллары[218]. Очевидно, что Китай усвоил этот урок: он стремится лишить США их главной привилегии, которая так хорошо послужила им в победе над СССР, неспособным в финансовом отношении на сопоставимые военные расходы

Другой целью Китая, которую он, может быть, уже достиг, является потеря долларом статуса резервной валюты. Для этого достаточно, чтобы центральные банки мира поступили, как Китай, - постепенно заменили свои доллары на золото, евро, СДР. Впрочем, именно так и сделали центральные банки Канады и Индии в начале ноября 2009 г.: первые продали доллары против евро, вторые - против золота

он сильно влияет на трейдеров иностранных валют, которые, как правило, подвержены стадному инстинкту: если они обнаружат, что китайское красноречие о неизбежном снижении курса доллара против евро в самом деле сопровождается мощным снижением курса доллара против евро, они придут к заключению, что Китай стал очень влиятельным (что есть правда), и поддержат снижение курса доллара против евро

Последний удар по доллару, который окончательно отнимет у него привилегию мировой резервной валюты, может прийти со Среднего Востока. Речь идет о крупнейших нефтяных рынках. Даже если контракты на этих рынках заключаются на основе корзины валют, оплата все еще производится в долларах. Достаточно прекратить эту практику, чтобы изменить положение доллара. Согласно британской газете («The Independent» от 6 октября 2009 г.), ссылающейся на китайские и арабские банковские источники, возможно, были проведены секретные обсуждения на «уровне министров финансов и председателей центральных банков России, Китая, Японии, Бразилии» по вопросам торговли нефтью: «Шесть стран Совета сотрудничества стран Персидского залива (Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт, Катар, Оман, Объединенные Арабские Эмираты) обсуждали с Китаем, Россией, Японией и Францией[224] возможность замены американской валюты корзиной валют, включающей иену, китайский юань, евро, золото и будущую (гипотетическую) общую валюту стран Персидского залива. Этот план будет внедряться с 2018 г., и золото послужит переходной «валютой» в течение следующих десяти лет»[225]. Конечно, Франция, а также Кувейт, Саудовская Аравия и Россия опровергли эти заявления. Однако, как говорится, нет дыма без огня: очень вероятно, что есть контакты, обсуждения, встречи... под влиянием Китая. Последний заинтересован в создании новой валюты на Среднем Востоке[226] и в том, чтобы сделки в дальнейшем проводились в золоте: очевидно, его стратегия состоит в вытеснении доллара, причем как можно более быстрой. Мы здесь предполагаем, что перспектива расчетов с использованием корзины валют через десять лет - лишь уловка: Китай надеется, что за это время именно его валюта, юань, будет использоваться в сделках с сырьем! Дипломатическая игра только началась и обещает быть захватывающей

Установление мировой гегемонии не может опираться только на экономические средства: нужно сюда добавить политику и даже идеологию. В этом отношении мы увидели, как идеология развития «третьего мира» содействовала оправданию международных действий Китая, который, как может, изображает из себя предводителя и защитника развивающихся и бедных стран. Китай также организует по всему миру союзы, соглашения, «согласия во мнениях», партнерства и т.д. с политической, экономической или военной целью, а иногда все вместе. Таким образом, он строит свою собственную систему союзов так же, как США в конце Второй мировой войны построили сеть стран-союзников по всему миру, объединенную военными и политическими союзами, экономическими связями.

Вопрос союзов особенно важен[228]. Здесь китайские руководители снова отлично выучили урок истории: одновременно с построением сети собственных союзов, особенно с помощью экономических средств, они постепенно подрывают основы союзной системы США и Европы. С этой точки зрения их основными целями[229], как мы увидели, являются углубление расхождений между Европой и Америкой, постепенная нейтрализация Японии (и овладение Тайванем), выход из зоны доллара стран Персидского залива. Эта стратегия опирается на союз с Россией, в настоящее время фундаментальный для Китая

обмен на упрочение экономического сотрудничества (развитие субконтрактов в Китае для японских заказчиков, покупки Китаем японского оборудования) Япония потребовала бы ухода американцев с Окинавы, вышла бы из Афганистана и, в особенности, обязалась бы не участвовать в возможной защите Тайваня американцами.

Такая нейтрализация послужила бы началом к реальному захвату Тайваня. В таких условиях Южная Корея тоже вскоре стала бы протекторатом Китая посредством многочисленных заказов оборудования и некоторых гарантий по отношению к внушающей страх Северной Корее. Следует хорошо понимать, что режим в Пхеньяне - лишь марионетка в руках Китая. В таких условиях объединение по обоюдному согласию под эгидой Китая не исключено: мы бы тогда вернулись к сюзеренитету императора Китая над Кореей!

Север и Запад Китая получают выгоду от контакта с российским союзником или его друзьями. Восток соседствует только со странами-кандидатами на придатки Китая. Остается только оценить южную сторону, где находится важная страна Индия, с которой Китай имеет многочисленные разногласия по территориальным вопросам.

Китай создает настоящую «окружение» Индии. Эта страна имеет серьезное территориальное разногласие с дружественным Китаю Пакистаном в Кашмире, где неоднократно происходили крупные столкновения. В том же регионе, в штате Джамму и Кашмир, Китай занимает индийскую территорию, захваченную в результате военного вмешательства в 1962 г. На Востоке Индии, вблизи долины реки Брахмапутра, Китай отстаивает право на довольно обширную индийскую территорию в штате Аруначал-Прадеш и вменяет Индии в вину поездки ее официальных лиц в эти районы!

Кроме того, можно добавить, что Пакистан разрешил китайскому флоту заходить в свои порты, что Китай тайком финансирует «маоистский» партизанский отряд в Непале с целью его подчинения себе, что он поддерживает отличные отношения со зловещей хунтой, правящей в Мьянме, и наконец, что он получил в Шри-Ланке военно-морскую базу для своего флота, который в дальнейшем может вступить в бой в Индийском океане, открывающем Китаю доступ не только к Индии, но и к Африке

В конечном счете, все происходит так, как будто китайские руководители отлично усвоили геополитику Х.Дж. Маккиндера, изложенную в его известной статье «Географическая ось истории»: начиная от хартленда, самого сердца мира, представленного центром и севером евразийского континента, взять контроль наьримлендом, внутренним кругом этого континента, и таким образом доминировать над всем континентом, а также миром, потому что «доминирующий над Евразией доминирует над миром». В такой перспективе союз с Россией совершенно необходим. Если США захотят воспрепятствовать этим планам, они будут заинтересованы в том, чтобы исключить Россию из этого союза. Между тем в их отношениях с Россией еще остались зримые следы политики сдерживания, которую американцы продолжали проводить по отношению к России, несмотря на падение Берлинской стены

Ирак, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия являются важнейшими партнерами не только потому, что Китай - первый клиент в этом регионе, опережающий США, но также, и потому, что он способствует оплате в отличных от доллара валютах и созданию региональной валюты в соответствии со своей концепцией т. н. многополярного мира

Умножающиеся встречи глав государств Китай-Африка свидетельствуют в политическом плане о значимости для Китая африканского континента, где он часто дешево покупает нефтяные и минеральные богатства, арендует огромные сельскохозяйственные территории, на которых он рассчитывает непосредственно использовать свою рабочую силу, импортируемую из Китая. В стратегии Китая есть относительное безразличие к политическому режиму стран, с которыми он ведет переговоры: изобилие капитала, которым он располагает, позволяет ему предоставлять правительствам значительные кредиты без «политических» условий[237]. Единственным условием является гарантия доступа к природным богатствам страны в случае непогашения долга, что позволяет крайне дешево овладеть этими богатствами. Значит, непогашение долга представляет собой отличное дело! Таким образом, становится понятным предпочтение китайскими компаниями и, следовательно, самим китайским правительством[238] авторитарных, жестоких, мафиозных, коррумпированных режимов. Предоставленные кредиты - не что иное, как практика коррупции в большом масштабе, позволяющая наполнять тайные счета местных деспотов в Швейцарии или в другом месте. Это верно в случае Анголы, Конго, Нигерии, Судана (особенно в регионе Дарфур). Именно таким образом китайский фонд «China International Fund» (CIF) недавно заключил соглашение на сумму 7 млрд долл. с военным правительством капитана Муссы Дади Камара, который наводит ужас на население Гвинеи. Финансовый вклад в строительство инфраструктуры, жилья, рудников сопровождается, конечно, важными ответными шагами: «The company would theoretically gain access to Guineas plentiful deposits of bauxite [...] along with diamonas and gold. The mining minister of Guinea, Mahnoud Thiam, said the Chinese company "will be a strategic partner in all mining projects"», [компания теоретически может получить доступ ко всем гвинейским месторождениям бокситов, а также алмазов и золота. Министр горнодобывающей промышленности Гвинеи Махнуд Тиам заявил, что китайская компания «является стратегическим партнером во всех проектах по добыче полезных ископаемых»]

полезно знать, что около 50% мирового производства металлов потребляется одним Китаем. Он пока не занимает первое место по потреблению нефти, что, может быть, не за горами, из-за огромного годового потребления угля (около 1,2 млрд т., одна тонна в год на душу населения) и из-за того, что автомобилизация населения еще не распространилась так широко. Короче говоря, китайские потребности огромны, поэтому совершенно нормально, что Китай занимается проблемами снабжения

Такой фактор существует: это попросту огромный размер внешнеторгового профицита, год за годом накапливаемого Китаем. Нужно хорошенько извлечь доход из этих денег за пределами Китая, поскольку его стратегия состоит в поддержании низкого валютного курса юаня. Таким образом, речь идет о стимулировании экспорта капитала под любым видом - покупки казначейских векселей и аналогичных ценных бумаг (американских, а также британских и европейских), а также инвестиции стратегического характера, такие как контроль над источниками сырья или участие в крупных промышленных и финансовых группах (AREVA, EADS, EDF, Blackstone

Китай крайне интересуется Австралией - ее огромной территорией с малочисленным населением и значительными минеральными ресурсами, - несмотря на то что она входит в западную систему. В начале 2008 г. компания «Chinalco», специализирующаяся на производстве алюминия, помогла группе «Rio Tinto» защититься от попытки недружественного поглощения со стороны ВНР и, таким образом, получила возможность увеличить свою долю в капитале «Rio Trinto». Когда в конце 2008 г. из-за кризиса сырья курс акций горнопромышленных предприятий упал, то Китай, т. е. «Chinalco», захотел дешево получить контроль над этой группой и ее месторождениями. К несчастью для разработчиков этого проекта, скачок цен на сырье произошел намного быстрее, чем предполагалось, и повлек за собой рост курса акций. Это изменило ход событий, и руководство «Rio Tinto» резко изменило взгляды, побуждаемое, вероятно, австралийским правительством, которому, конечно же, было не в радость видеть переход части своих месторождений под контроль китайского государства. Группа предпочла избавиться от преимущественного права на покупку, полученного «Chinalco», заплатив ему крупное возмещение в сумме 1 млрд долл., предусмотренное контрактом. В ответ китайская сторона немедленно отправила «сигнал», адресованный не только «Rio Tinto», но также всем компаниям в мире, которые могли бы обойтись с китайскими интересами с той же бесцеремонностью: четыре руководящих работника «Rio Tinto» были немедленно задержаны (в сентябре 2009 г.) в Шанхае и брошены в тюрьму по ложному и сфабрикованному обвинению в шпионаже... Предупреждение дилетантам! Одновременно с этим проникновение китайского капитала по всей стране продолжалось: после приобретения в феврале 2009 г. 16% капитала «Fortescue Metals Group», третьей железнорудной компании в Австралии, это участие было усилено в сентябре 2009 г. предоставлением значительного финансирования.

Конечно, внешнеторговый профицит Китая - неисчерпаемая «копилка», которая позволяет ему покупать все, что он захочет. Тем не менее, нельзя не отметить, что его активность касательно сырья не объясняется одной необходимостью покрывать свои потребности в средне- и долгосрочной перспективе. Подобная активность скрывает за собой желание получить полную неуязвимость в этой области, но не только. Она, вероятно, направлена и на создание материальных условий, которые в будущем позволят ему при желании использовать их как рычаг для давления на страны «Большой семерки» путем создания дефицита сырья

В первую очередь Китай старается посеять раздор между США и их европейскими партнерами через интервенции в валютной сфере. Также он стремится поддерживать напряженность в отношениях между Западом и Россией таким образом, чтобы его союз с Россией, который, как мы увидели, зависит от обстоятельств, не ставился под вопрос в кратко- и среднесрочной перспективе. К тому же Китай стремится нейтрализовать некоторых важных союзников США в Азии - Южную Корею, Японию, Пакистан, Саудовскую Аравию и ОАЭ, позднее придет очередь Индии. Наконец, он старается привлечь в свою сферу влияния страны, которые раньше находились в сфере американского влияния, как например, страны Латинской Америки, или страны, которые входили в сферу европейского влияния, в основном это страны Африки

Учитывая биржевые валоризации в настоящее время и современный и предполагаемый внешнеторговый профицит Китая, если оставить все как есть, через 15 или 20 лет он мог бы получить контроль над всеми предприятиями мира, которые котируются на бирже!

Для этого он совсем недавно внедрил новый инструмент, который мог бы быть опасно эффективным, - котирование западных или других предприятий на фондовом рынке Шанхая. Предприятия, которые согласятся котироваться на этом рынке, смогут извлечь доход из большого аппетита китайских инвесторов - как частных, так и институциональных. Таким образом, это сильно подняло бы курсы их акций, к огромному удовлетворению их менеджеров, которые получили бы тогда существенные вознаграждения благодаря фондовым опционам. Взамен Китай незаметно получил бы значительную часть капитала, иногда даже достаточно высокую, чтобы установить контроль над предприятием.

В конце концов котирование западных предприятий в Шанхае могло бы в перспективе позволить их «китаизацию», не вызвав волнения властей стран их происхождения. Используемый метод прост: играть на интересах руководства этих предприятий и их акционеров. Рост биржевого курса является важным инструментом воздействия, когда игра идет против интересов стран их происхождения, а в случае необходимости, когда правительства упорствуют, и против их правительств

Даже если он практикует довольно широкую децентрализацию решений в области экономики, государственная монополия во внешней торговле позволяет осуществлять в ней строгий контроль. Благодаря этому Китай в состоянии выборочно «распределять» свои заказы товаров в пользу стран, от которых он может ожидать торговую или политическую «взаимность». По этой причине Сингапур, Тайвань и Южная Корея в начале 2009 г. пользовались существенно большим расположением Китая, нежели Япония, Филиппины или Таиланд, которые были более близки к США. Это также частично объясняет, почему, несмотря на рост китайского внутреннего спроса, американский экспорт в Китай в 2009 г. не оправдал надежд.

Наконец, в мировой экономической войне, которую ведет Китай против стран «Большой семерки», было разработано новое оружие для усиления присутствия на рынках третьего мира. Речь идет о валютных соглашениях типа своп: кредиты предоставляются в юанях, а погашаются в валюте стра- ны-дебитора. В реальности страна-дебитор получает финансирование в юанях. Так как эта валюта не конвертируется, единственно возможное использование такого долга состоит в покупке китайских товаров. Таким образом, страна третьего мира, которая заключает с Китаем такое соглашение своп, получает то, что раньше называлось «связанным кредитом». После крупного успеха в 1975-1985 гг. эти связанные кредиты, весьма способствовавшие кризису в Южной Америке в начале 1980-х гг., были запрещены странами ОЭСР врезультате взаимного соглашения. Мы видим, что Китай, играющий свою собственную партитуру, нисколько не желает подчиняться правилам, будь они установлены хоть ÔâCP

Образ Китая как «бедной страны» является двойным обманом: 1) его население составляет около 20% мирового населения, его ВВП (по «паритету покупательной способности») также составляет около 20% мирового ВВП; таким образом, ВВП на душу населения находится на уровне мирового среднего показателя; 2) этот средний показатель не имеет большого значения, настолько велико неравенство. Чтобы его представить, можно сказать, что внутри Китая существует две страны: богатая страна-эксплуататор (от 12 до 15% мирового ВВП) с населением порядка в 250 млн жителей и другая страна с нищим населением, превышающим миллиард человек

Если развивающиеся страны имеют профицитую торговлю, из этого непременно следует, что развитые страны должны иметь дефицитную торговлю, которая, как мы увидели, является большим препятствием для их экономического роста, какими бы гениальными ни были их инновации.

Экономический рост, сочетающий постоянный внешнеторговый дефицит, развитие инноваций и минимальный рост занятости[248], выглядит труднодостижимой целью

Правящие крути этих стран постепенно разработали совокупность представлений о росте, о международной торговле, о финансах и о кризисе, благодаря которым Китай создает широко распространенную коллективную веру, - «консенсус». Она может быть кратко изложена в четырех пунктах:

Внешняя торговля благоприятна для всех стран, ни в коем случае нельзя возвращаться к протекционизму (который, как принято полагать, не существует, в то время как Китай беззастенчиво практикует валютный протекционизм); глобализация - это общепризнанный факт, и любой возврат назад может негативно сказаться на уровне жизни, но, к счастью, как нам говорят, такой регресс невозможен!

Конечно, внешнеторговый дефицит тревожит, но, мобилизуясь и развивая инновации, развитые страны могут выиграть битву за конкурентоспособность и восстановить торговый баланс. Однако для этого нужно сделать менее расточительным как наш образ жизни, так и особенно государственные расходы!

Китай - это мощное государство, наряду с другими, более того, это мирная и экономически сильная держава, даже если его социальный строй не вполне соответствует критериям, принятым европейцами, к тому же Китай много экономит и, благодаря этому, переживает сильный экономический рост. И наконец, это «ответственная» держава, которая не будет жить не по средствам...

Она настолько «ответственна», что благодаря внешнему кредитованию, с одной стороны, и росту внутреннего спроса - с другой, Китай «спасет мир», позволив ему выйти из кризиса!

Мы уже видели, что базовые постулаты этого консенсуса основаны на совокупности совершенно ложных убеждений, потому что:

международная торговля в своих нынешних формах разорительна для Европы и Соединенных Штатов;

сохранение такого положения в нынешних условиях обязательно ускорит процесс деиндустриализации. Инновации и выигрыш от роста производительности труда никогда не смогут компенсировать эту тенденцию, несмотря на все усилия государства и частного капитала. В результате, уровень безработицы увеличится;

китай не является капиталистической державой, подобной остальным: это тоталитарная капиталистическая держава, цель которой - мировое господство[255];

кроме того, он не чувствует никакой ответственности за происходящее: не делает никаких попыток, чтобы помочь Соединенным Штатам, а наоборот, подталкивает их к падению сначала в экономическом плане, а затем в политическом, дипломатическом и военном. Его огромные финансовые резервы сочетаются с занижением курса юаня, и это никак не «добродетель», а скорее необходимый элемент стратегии экономической войны.

Эти убеждения образуют некое «единственно верное учение», которое настолько сильно противоречит фактам, изложенным выше, что было бы логично предположить, что нынешний кризис может привести к своего рода перевороту в мировоззрении, к переходу от одной парадигмы к другой. Но этого не произошло: следует не плестись вслед за фактами, а проявлять благородную солидарность с «единственно верным учением».

Счастливые победители состязания за право вести бизнес с Китаем должны, однако, пройти через определенные каналы. Промышленник, который хочет развивать бизнес с Китаем, должен воспользоваться услугами «консультанта», пользующегося расположением китайских властей, с хорошими связями и большим числом друзей в высших эшелонах партии, в государственном аппарате, в мире бизнеса и финансов, имеющего связи с олигархией. Эти консультанты не первые встречные: если они имеют связи на очень высоком уровне в Китае, то они сами являются очень важными персонами в своих странах

Эти консультанты признаны китайским правительством и выступают в качестве «друзей Китая», и в любых обстоятельствах они говорят только хорошее как о политике Китая, так и о его лидерах. Таким образом, на следующий день после расправы на площади Тяньаньмэнь Генри Киссинджер, который был в то время одним из столпов «китайского лобби» в США, описывает Дэна Сяопина как «one of the great reformers in Chinese history (...) who choose a more humane and less chaotic course for China [одного из величайших реформаторов в истории Китая (...), который выбрал более гуманный и менее хаотичной путь для Китая

К тому же есть журналисты, артисты, интеллектуалы, писатели, режиссеры и ученые, которые получают статус «друзей» Китая, они пишут статьи или книги, выступают с заявлениями, участвуют в конференциях, снимают фильмы о Китае, для этого им облегчают условия для получения визы, поездок в пределах страны и для контактов с китайскими официальными лицами. Несмотря на отсутствие явного условия для получения статуса друга и льгот, которые к нему прилагаются, необходимо, чтобы произведения, лекции и фильмы этих друзей были «дружественными», т. е. соответствовали ожиданиям китайских чиновников[258]. Речь идет об использовании интеллектуалов в целях пропаганды (не стоит напоминать, что в этом ранее заключались методы Советского Союза). В некоторых случаях эти «друзья» могут иметь статус «консультанта» китайского правительства или важного учреждения, такого как Народный банк Китая, но такие консультанты используются гораздо больше для написания произведений и заявлений, благоприятных для Китая в их странах, нежели для получения советов на месте, сколь бы ценны они ни были.

Эти советники получают не только вознаграждение в обычной для друзей Китая форме, которая представляет собой связь символики и социального статуса, но вдобавок к этому и денежное вознаграждение[259]. Часто эти консультанты - экономисты крупных высокоразвитых стран, с которыми ведет торговлю Китай, - США, Великобритания, Германия, Япония, Франция. Некоторые из них, как например, Джозеф Юджин Стиглиц, лауреаты Нобелевской премии, другие нет

Обеспечить высокооплачиваемую работу - вот мощный стимул, для того чтобы создать такие экономические представления, где финансы, как статуя Свободы в Нью-Йорке, освещают весь мир! Мы подразумеваем под этим учителей из наших высших бизнес-школ, которые выступают со знанием дела по радио или по телевидению, убеждая, что даже «слепые» участники рынка могут сделать правильный экономический выбор благодаря финансистам, которые их просвещают! Одним словом, рынки «эффективны»[262].

Понятно, что финансовый сектор имеет в настоящее время исключительное общественное признание в западных странах - он должен быть «бесспорно» полезен для роста. Действительно, мы увидели, что обычно дается объяснение, с которыми мы не согласны[263] (например, в случае ОЭСР). Так, темп экономического роста является средним показателем от темпов роста внутренних расходов и сальдо внешнеторгового баланса, взятых с весами, соответствующими их доле в ВВП. В результате применения такой методики внешняя торговля всегда серьезно недооценивается. Утверждается, что рост экономики в Соединенных Штатах, во Франции и в Великобритании «вытягивают» внутренние расходы и, следовательно, кредиты, которые их стимулируют, т. е. в конечном счете рост происходит благодаря банкам и финансовой системе в целом. Это последнее утверждение верно! Даже если оно скрывает истинное место внешней торговли, страны, испытывающие внешнеторговый дефицит, чувствуют, тем не менее, необходимость компенсировать отставание, вызванное этим дефицитом, стимулируя чрезмерную задолженность. Это выражается в раздувании штатов в их финансовой и банковской системе.

Таким образом, область финансов социально признана как очень полезная, благодаря хорошим заработным платам она рекрутирует лучших выпускников экономических высших учебных заведений, и эти немногие счастливчики не будут ставить под сомнение то, что позволяет им иметь весьма комфортный уровень жизни, хотя они и располагают всеми «теоретическими» инструментами, необходимыми для выполнения своих служебных обязанностей! Эти инструменты, эффективность рынка и предположение о слабом воздействии внешней торговли на экономический рост вполне оправдывают развитие финансового сектора и, как следствие, его гипертрофию...

Если мы сосредоточимся теперь не на отдельных лицах, а на предприятиях финансового сектора, то мы должны задаться вопросом о происхождении их богатства, которое позволяет им занимать важное место в экономической деятельности. Весьма существенная часть их прибыли - результат выгодных сделок в Азии, в первую очередь в Китае. Поскольку их основные клиенты - крупные промышленные предприятия, то не может быть и речи о том, чтобы поставить под сомнение условия международной торговли, в т. ч. обменный курс, так как именно этот элемент является залогом успеха их клиентов. Процветание финансового сектора зависит также от поощрения внутренних расходов, возможных благодаря кредиту, что приводит к сильному внешнеторговому дефициту. Короче говоря, сектор банковского дела и финансов извлекает пользу «с двух сторон» из характера функционирования современной западной экономики, который и привел к переживаемому нами кризису

А как же «эксперты»? Экономисты международных организаций, дающие советы правительствам, и наконец, очень «независимые», ведущие ученые, посвятившие себя поддержанию высокого уровня «науки»? Этот узкий круг в значительной степени построен благодаря миру финансов

Это внешнее признание со стороны власти и бизнеса, а также средств массовой информации имеет важное значение для подобных представителей академических кругов в финансовом плане и еще большее символическое значение оно является своего рода коронацией. Эти люди более озабочены карьерой, нежели «наукой», хотя они это и отрицают. Не очень следя за соблюдением профессиональной этики, они производят «знание», отвечающее ожиданиям организаций[265], которые они консультируют. Так как эксперты контролируют академический мир, в том числе и научные журналы, включая и подбор их руководящих сотрудников, научные издания не могут позволить себе войти в противоречие с «научным» анализом, который исходит от этих экспертов и который они активно распространяют. Для академической среды создаются ограничения, которые можно было бы сформулировать следующим образом: если вы хотите делать карьеру, занимайтесь наукой, стройте любые эзотерические модели, вообще, делайте все что хотите, но не трогайте «консенсус» экономистов, а именно - догму относительно «невозможности возврата к протекционизму

экономисты из «мейнстрима» вынуждены развивать эти шизофренические тенденции. В 2008-2009 гг. они согласились не моргнув глазом на стимулирование спроса путем оказания поддержки финансовому сектору на удивительно льготных условиях, включавших и увеличение денежной массы (quantitative easing) в случае Соединенных Штатов и Великобритании. Между тем подобное гиперкейнси- анство должно было бы вызвать глубокое отвращение у всех этих великих умов, поскольку их понимание экономики основьюается на предложении.

Кризис государственных финансов и меры по ограничению расходов, предпринятые в 2010 г., для того чтобы с ним справиться, вероятно, смогли им помочь вновь обрести их прежние убеждения. Между тем в их умах продолжает существовать «большой теоретический разрыв» в области мировой торговли. Именно поэтому они используют метод определения экономического роста как взвешенную сумму темпов роста внутренних расходов и сальдо внешней торговли, что тоиводит к недооценке последнего. При этом они яростно сражаются за свободную торговлю

Столкнувшись с нынешними трудностями, такими как уже давно происходящая деиндустриализация291 западных стран и умение Китая вести переговоры, что позволяет ему приобретать одну за другой ключевые технологии, трудно представить себе сценарий мирового развития, в котором Китаю будет отведена роль производителя материальных благ для всего мира, в то время как Европа и Америка будут специализироваться на нематериальном производстве и НИОКР. Необходимо подчеркнуть, что «политика предложения» не может быть успешной: можно напрасно привлекать значительные государственные кредиты для финансирования НИОКР, стимулировать повышение производительности труда с целью улучшения конкурентоспособности предприятий; это никак не решит проолему безработицы. Промышленные инновации, сделанные на Западе, найдут свое применение в Азии, а в дальнейшем даже сами эти инновации будут производиться там:

Такие «перемещения» необязательно означают непосредственный перенос предприятия. Процесс куда более коварен и масштабен: просто новое инвестирование происходит в Китае, а не в стране происхождения.

Эта процессы деиндустриализации в Соединенных Штатах хорошо описаны Эммануэлем Тод- дом в книге «После империи: очерки о разложении американской системы». Emmanuel Todd. Après l'Empire, essai sur la décomposition du système américain.

Индия и Китай выпускают ежегодно больше инженеров, чем все развитые страны мира вместе взятые

В менее оптимистичном сценарии, нежели тот, который представляют экономисты «мейнстрима», западным странам будет отведена роль культурного и туристического пространства (именно такая роль была предназначена Франции в геополитических проектах Гитлера!) Это привело бы, конечно, к высокому росту числа рабочих мест для официантов, но особенно к неумолимому снижению общей занятости и вынужденной эмиграции многих молодых людей в поисках работы, которая будет оплачиваться на основе уровня заработных плат в соответствующих странах - не стоит забывать о «деле Moulinex» во Франции

Если боятся средние слои, то боятся и политические руководители. Они боятся, что эти страхи оправдаются, и следовательно, они боятся аналитиков, которые могут их обосновать. Соответственно, их нужно дисквалифицировать. Жан-Люк Грео метко это подмечает: «Что нас больше всего удивляет, так это то, что всякий раз при обсуждении протекционизма обращение к нему рассматривается как патология мышления, основанная на страхе

Первый великий кризис постиг европейский мир между 1875 и 1895 гг.. В эпоху, когда даже в Европе на долю сельскохозяйственного сектора по- прежнему приходилось более 50% общей добавленной стоимости, европейские сельскохозяйственные производители - английские и континентальные - внезапно стали неконкурентоспособными по сравнению с их конкурентами в «новых» странах (Соединенных Штатах, Канаде, Австралии, Аргентине, Бразилии, России). В то время у этих стран не было никаких конкретных намерений причинять ущерб европейским странам. Соединенные Штаты не строили еще на тот момент планов по отъему гегемонии у Британской империи. Они только что «изобрели» экстенсивное сельское хозяйство, включая животноводство, гораздо более продуктивное, нежели интенсивное земледелие и животноводство в Европе. В сочетании с одновременным прогрессом в области транспорта (железные дороги, холодильные установки, торговый паровой флот) сельскохозяйственные продукты из новых стран, привезенные в европейские порты, были намного дешевле, чем произведенные в Европе.

На протяжении долгих лет в Европе было слишком много догматиков, которые оправдывали и навязывали политику невмешательства и отсутствия таможенных пошлин в пользу предполагаемого теоретического преимущества от свободной торговли. После очень длительного и тяжелого кризиса, с наличием безработицы (безусловно, скрытой), но в огромных масштабах в сельской местности здравый смысл в конце концов взял верх над догмами. После принятия закона Мелина во Франции и аналогичных документов в других европейских странах была, наконец, восстановлена таможенная защита сельского хозяйства, кризис закончился в Европе, где экономика восстановилась и процветала до 1914 г.

Процветание США было связано с положительным внешнеторговым сальдо и сопровождалось такой же эйфорией на рынках, как и в Японии с 1985 г. 1989 г. Оно повлекло за собой схему « Bulle + Krach (мыльный пузырь + крах)» на Уолл-стрит с тем же типом последствий, что и после краха на рынке недвижимости и фондовом рынке в 2007 г.

В свою очередь европейские страны после Первой мировой войны были дестабилизированы по причине устойчивого дефицита в торговле с Соединенными Штатами, у которых тогда были излишки всех видов сырья - угля, нефти, железной руды, медной руды, пшеницы, кукурузы, хлопка, сахара. Как у первооткрывателей поточного производства, перешедших к нему раньше, чем в Европе, у них был также избыток промышленных товаров. Европейские страны в большинстве своем накапливали государственный долг и становились должниками мощного мирового кредитора - Соединенных Штатов. Им требовалась ревальвация доллара, т. е. повышение его курса по отношению к фунту стерлингов, франку и марке. В этом им было отказано, и США продолжили девальвацию доллара в 1933 г., что наряду с крахом в 1940 г. Франции, главного союзника Британской империи, позволило оттеснить последнюю с позиции мирового гегемона.

Как Европа вышла из кризиса 1929 г.? Было бы слишком просто сказать, что это случилось благодаря началу Второй мировой вой-ны, без рассмотрения ряда взаимосвязанных событий, но один из конструктивных ответов на кризис как в 1929 г., так и в 1948 г., заключался в решении США о существенном изменении курса доллара по отношению к европейским валютам и к иене. Если в первом случае США заботились только о восстановлении своей экономики, то во втором нужно было быстро восстановить экономическое процветание союзников - как старых, так и новых (Великобритании, Франции, Германии, Японии), чтобы предотвратить их сползание в сферу влияния СССР. Это решение сыграло важную роль и позволило положить начало 30 годам процветания Европы

западные лидеры последовательно и безуспешно использовали все макроэкономические инструменты, чтобы попытаться положить начало сколько-нибудь существенному росту. Были использованы все методы, кроме одного, им неизвестного, но который, тем не менее, необходим для восстановления баланса внешней торговли и для стимулирования экономической активности; это девальвация национальных валют по отношению к китайской валюте

Наиболее стабильный обменный курс валют - это курс между долларом и юанем. В период с июля 2008 г. по июль 2010 г. курс доллар/юань оставался неизменным на уровне 6,83 юаня[277] за 1 долл., что сопровождалось колебанием евро вокруг неподвижной оси - 9,5 юаней за 1 евро (от 8 до 11 юаней за 1евро, в то время как евро по отношению к доллару колебался около 1,40 долл.). Для того чтобы дать кислород задыхающимся экономикам развитых стран, необходимо, чтобы паритет доллар/юань перешел на новый уровень - около 3,4 юаня за 1 доллар[278]. Таким образом косвенно евро будет колебаться около 4,75 юаня, а не около 9,50 как в настоящее время. В чем же проблема? Политико-экономическая организация в мире такова, что невозможно вырвать у Китая то, что он отказывается отдавать

На агрессивный валютный протекционизм Китая нужно было бы отреагировать оборонительным таможенным протекционизмом[279] в западных странах.

б) ВТО стала де-факто жандармом на службе у Китая Большая проблема состоит в ВТО, основная задача которой - борьба с

таможенным протекционизмом, будь то таможенные пошлины или экспортные субсидии. ВТО - это активный и мощный международный жандарм, призванный наказывать за таможенный протекционизм, и только за него. ВТО не признает понятие валютного протекционизма.

Мир больше не будет руководствоваться догмой фритредерства. Лучше развенчать эту догму, чем продолжать утверждать, что свободная торговля - это оптимальное правило игры для всех стран, каковы бы ни были результаты этой игры

Зная, что реальный ВВП Китая в настоящее время составляет около 20% от мирового валового продукта[283], его рост в размере 10% в год означает, что Китай в одиночку обеспечивает 2 процентных пункта глобального роста, составляющего примерно 5% в год.

С таким глобальным ростом показатели цен на сырьевые товары (выраженные в долларах) растут примерно на 20% в год. Это колоссальный рост, было бы достаточно уменьшить китайские темпы роста до 5% в год, для того чтобы глобальный рост сократился с 5 до 3%[284]. Последнее привело бы к росту индекса цен на сырье на 10% в год вместо 20%:

значительное повышение курса валют может привести к деиндустриализации страны при отсутствии сознательно проводимой политики, нацеленной на борьбу с ней и на развитие промышленности[293]: товары местного производства на самом деле становятся все менее конкурентоспособными по сравнению с теми, которые можно импортировать. Первое время потребители могут быть довольны снижением цен на приобретаемые товары, но в долгосрочной перспективе страна может потерять свою обрабатывающую промышленность, в таком случае все виды хозяйственной деятельности прямо или косвенно будут зависеть от экспорта по схеме «голландской болезни» («Dutch desease»).

Подобная зависимость экономики и населения в целом от экспорта особенно очевидна в случае с Саудовской Аравией. Эта страна никогда не была промышленной, она располагает от 20 до 25% мировых запасов нефти, и их эксплуатация обеспечивает около 50% ВВП, 85% ее бюджетных поступлений, более 90% ее экспорта. Все другие секторы экономики страны, в т. ч. обрабатывающая промышленность, связаны прямо или косвенно, с удовлетворением потребностей местного населения[294]. Саудовская Аравия является крайним случаем общества, полностью зависящего от природных ресурсов страны. Она входит в «долларовую зону», но ее правительство также поддерживает прекрасные отношения с Китаем, главным импортером саудовской нефти.

Нефтяные доходы частично перераспределяются на 20 млн жителей[295] и основываются на производстве 500 млн т нефти и нефтепродуктов в год, не считая газа. Поэтому средний годовой доход является относительно высоким, порядка 15 000 долл. на душу населения, что довольно ценно, но очевидно, что далеко не все страны могут поддерживать столь высокий жизненный уровень населения исключительно с помощью доходов от эксплуатации природных ресурсов

Продолжение деиндустриализации мира в пользу Китая может дать ему возможность полного господства, и его правительство понимает это очень хорошо, настолько, что одним из важных аспектов его стратегии является контроль над источниками сырья во всем мире

Мы помним о трагическом периоде 1990-х гг., когда ВВП сократился вдвое, менее чем за 10 лет, что было результатом очень либеральной политики, с переоцененной валютой, когда «силу» рубля обусловливала не сила российских компаний, а объемы внешней помощи, в т. ч. от международных организаций. Либерализация российской экономики, вместо того чтобы позволить реструктуризацию и реорганизацию промышленных компаний, привела, наоборот, к разрушению промышленности. С этой точки зрения кризис 1998 г. был очень благотворен, поскольку он положил конец, по крайней мере временно, политике «сильного» рубля, которая в свою очередь влила новые силы в развитие производства. Спад промышленного производства был остановлен, и в целом можно было предположить, что экономика России спасена: возобновившийся рост экономики постепенно устранял социальные бедствия, вызванные годами «переходного периода».

Однако к 2005—2006 гг. рост мировой экономики был высок: цены на сырье росли не по дням, а по часам[300] на благо российскому торговому сальдо и государственным финансам. С другой стороны, курс рубля начал расти, так что трудности обрабатывающей промышленности вернулись в повестку дня

Ответвление нефтепровода от ВСТО позволило подвести нефть к городу Дацин в Манчжурии. Финансирование этого проекта в размере 25 млрд долл. проводится Китаем в обмен на последующие поставки нефти в течение 20 лет. Вопрос, которым мы здесь задаемся, заключается в следующем: зачем заимствовать у Китая для осуществления такого снабжения, в то время как Россия с положительным внешнеторговым сальдо легко может сама обеспечить подобное финансирование? Следует подчеркнуть, что у России есть возможность, благодаря ренте от продажи сырья, обеспечить развитие инфраструктуры, более того, ей просто необходимо это сделать посредством импорта оборудования из Западной Европы с учетом сохранения паритета валют, необходимого, чтобы не поставить под угрозу развитие обрабатывающей промышленности. Такая стратегия обязательно приведет к привилегированным политическим отношениям со странами Западной Европы. В любом случае придется сделать выбор между Европой и Китаем

Испания ввозила награбленное золото, что увеличивало ее импорт, разрушало нарождавшуюся промышленность и в конце концов привело к упадку страны. Англия, как и Кольбер во Франции, ввозила золото посредством экспорта своих товаров; в этом состоял секрет ее успеха

Любая страна, стремящаяся к богатству и власти - двум взаимосвязанным элементам, стремится к внешнеторговому профициту. Если страна большая, она может достичь гегемонии благодаря этой стратегии, как это было в случае Англии и США. Англии понадобилось полтора века, чтобы противостоять Франции; она правила в мире с 1815 по 1914 г. США в XIX в. и в первой половине XX в. постоянно проводили протекционистскую политику, позволявшую им иметь все более значительный внешнеторговый профицит. Япония пыталась делать то же самое с 1950 по 1989 г.[313]

Кризис 1929 г., реально закончившийся только в 1948 г. (благодаря девальвации европейских валют по отношению к доллару), появился в результате огромного торгового дисбаланса между профицитом США и дефицитом Европы. Он ознаменовал переход гегемонии от Великобритании к США

Постоянные внешнеторговые профициты показывают ненормальный уровень валютных курсов. Принципом Бреттон-Вуда является восстановление торгового равновесия посредством валютного курса. Отсутствие ревальвации юаня, несмотря на массивный и регулярный внешнеторговый профицит, является отрицанием Бреттон-Вуда. Основа правильных валютных курсов находится в паритетах покупательной способности. Сегодня они бы составили 1евро за 1,18 долл. и 4,67 юаней. Вместо этого евро стоит 1,40долл и 9,2 юаня

Европейский центральный банк (ЕЦБ) является сегодня единственным центральным банком, который никогда не препятствовал росту курса эмитируемой им валюты и не ограничивал его. Инвесторы знают об этом и часто играют на курсовой разнице, продавая слабые валюты против евро. Сама позиция ЕЦБ способствует все более сильному евро.

ЕЦБ долгое время обосновывал свой отказ от покупок доллара против евро двумя аргументами: влиянием таких покупок на денежную массу и тем фактом, что евро склонен соперничать с долларом за статус резервной валюты. Первый аргумент отпадает: в течение последних 3 лет денежная масса изменялась всего на +2% в год (против +8% в год до кризиса). Второй аргумент тоже отпадает: сейчас евро не может быть резервной валютой из-за кризиса в Южной Европе. Следовательно, нет больше никаких аргументов для оправдания пассивности ЕЦБ по отношению к курсу евро

Если Европа не решится защищаться, чтобы уравновесить свою внешнюю торговлю, она неумолимо станет зависимой от Китая. Надо открыто сказать, что обращение к истории XIX в. и начала XX в. было бы очень поучительным. Если взять близкий пример, то каким образом Марокко подписало в 1912 г. соглашение о «протекторате» Франции? Не в результате военного захвата. Французское влияние увеличивалось экономическим путем, особенно через контроль над портом Касабланки[317] - необходимое условие для последующего экономического проникновения. Страна находилась в большой опасности, шла постоянная борьба за власть, порой вооруженная. Монархия была вынуждена все больше влезать в долги перед французскими банками, особенно для закупок оружия. Настал момент, когда долги стали настолько велики, что понадобились серьезные гарантии. Слишком слабое марокканское государство не подходило для этого: была нужна более сильная гарантия. Марокканское государство в ситуации полной зависимости от своих кредиторов должно было согласиться на их покровительство. Эта история была в значительной степени историей Китая, Египта, Туниса

Основным кредитором всей Европы является не кто иной, как китайское государство.

В этом отношении интересна ситуация Франции. Государственная задолженность составляет 1 800 млрд долл., две трети, или 1 200 млрд долл., принадлежат иностранным кредиторам[323]. Большая часть этих ценных бумаг принадлежит европейским, американским, японским или саудовским кредиторам. Тем не менее, зная, что Юггай владеет 900 млрд долл. европейских государственных ценных бумаг, вероятно, что 200 млрд из них касаются французского долга (около 10% долга). К тому же, обслуживание долга, а также текущий бюджетный дефицит вынуждают выпускать новые облигации в 2011 г. на сумму около 200-300 млрд долл.: перед кем можно так влезть в долги, как не перед теми, у кого есть деньги для вложений?

Есть большая литература о «двойном дефиците» - дефиците внешней торговли и дефиците государственных финансов. Многие аналитики и политики выдвигают идею, что бюджетный дефицит посредством избыточных внутренних расходов ведет к дефициту внешней торговли. Случаи «дефицитных» стран в течение последних 10-15 лет (США, Великобритания, Южная Европа) показывает нам, что эта концепция неправильна: именно дефицит внешней торговли вызывает бюджетный дефицит, а не наоборот!

По поводу этих стран строились мечты о развитии, подобном развитию Мексики - страны, которая стала на время «фабрикой» США с затратами на оплату труда, в 9 раз более низкими, чем у их северного соседа. Вхождение Китая в ВТО в 2001 г., упразднившее защитные средства стран, которые уже состояли в этой организации, стало предвестником конца этой красивой мечты. В 2006г. один из топ-менеджеров крупной многонациональной компании, представленной во всех континентах, рассказал Антуану Брюне, что затраты на почасовую оплату труда одного китайского работника, получившего профессиональную подготовку, были в 80 раз ниже затрат на американского работника, из расчета на единицу произведенной продукции с использованием одинаковых технологий. Отношение затрат на оплату труда Мексика/США составляло 1 к 9

товары на рынках Каира, раньше традиционно производившиеся ремесленниками и в основном предназначенные для многочисленных туристов, посещающих столицу Египта, теперь имеют клеймо «made in China». Это отнюдь не является отдельным случаем и касается также других стран Средиземноморья, таких как Тунис или Марокко

Греция находится в такой же ситуации, что и Аргентина в 1990-х гг., которая в то время имела систему фиксированного паритета с долларом. Эта система ввергла Аргентину в невыносимую спираль внешнеторгового и бюджетного дефицита, в которой первый дефицит вызывал второй. Последствия известны: Аргентина была вынуждена реструктурировать свой долг и отказаться от своего валютного режима, чтобы снова иметь экономический рост

Это американская схема: власти штатов приходят на помощь кредиторам-держателям плохих долгов, в то время как американское государство спасает банки и «агентства».

Нужно отметить, что даже если долги Греции, Португалии или Испании были бы полностью списаны, тем не менее, это не сделало бы эти страны конкурентоспособными. Они продолжали бы иметь значительный внешнеторговый дефицит, что непременно привело бы к восстановлению государственного долга

КОММЕНТАРИЙ

БЫЛО ВРЕМЯ, КОГДА КИТАЙ БЫЛ СИНОНИМОМ КОСНОСТИ И БЕЗДУМНОГО СЛЕДОВАНИЯ АБСУРДНЫМ, С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЕВРОПЕЙЦЕВ, ТРАДИЦИЯМ ("ДО СТЕН НЕДВИЖНОГО КИТАЯ" ПИСАЛ ПУШКИН В 1831Г. НО И 150 ЛЕТ СПУСТЯ ДРУГОЙ ПОЭТ РЕКОМЕНДОВАЛ КИТАЙЦАМ И ДАЛЕЕ УНИЧТОЖАТЬ ВОРОБЬЕВ И НЕ РЫПАТЬСЯ). ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ИДЕЯ, ЧТО ВЕСЬ МИР ПОСТЕПЕННО ВОСПРИМЕТ НЕКУЮ ФОРМУ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО И КИТАЙ ПОЛУЧИТ РАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И НАЧНЕТ ПРОВОДИТЬ ПОЛИТИКУ, СХОДНУЮ С ЕВРОПЕЙСКОЙ, ВЫЗЫВАЛА НЕКИЕ СМУТНЫЕ ОПАСЕНИЯ У САМЫХ ЗАВЗЯТЫХ БЕЛЫХ ОПТИМИСТОВ, ТЕМ БОЛЕЕ ЧТО НА РУБЕЖЕ ХХ ВЕКА ТАКУЮ ЭВОЛЮЦИЮ ПОКАЗАЛА ЯПОНИЯ. А ПОТОМ ЕЕ ЭВОЛЮЦИЯ ЗАШЛА ТАК ДАЛЕКО, ЧТО ПРИШЛОСЬ ВРАЗУМЛЯТЬ АЗИЯТОВ АТОМНЫМИ БОМБАМИ.

ТЕМ НЕ МЕНЕЕ БОЛЕЕ СТА ЛЕТ С ПЕРВОЙ ОПИУМНОЙ ВОЙНЫ КИТАЙ НАХОДИЛСЯ В СОСТОЯНИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО И ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА. НО КАК ТОЛЬКО СИТУАЦИЯ СТАБИЛИЗИРОВАЛАСЬ, ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО КИТАЙ ЖЕЛАННЫЙ ИГРОК НА МИРОВОЙ СЦЕНЕ. СНАЧАЛА АМЕРИКАНЦЫ ЛЕГИТИМИРОВАЛИ СВОИ ОТНОШЕНИЯ С КИТАЕМ НЕСМОТРЯ НА ПРОБЛЕМУ ТАЙВАНЯ И ВОЙНУ ВО ВЬЕТНАМЕ. А ПОТОМ И ОТКРЫЛИ ДВЕРИ ДЛЯ КИТАЙСКИХ ТОВАРОВ И КИТАЙСКОГО РОСТА.

И ЕСЛИ В КОНЦЕ 70-Х КИТАЙ ЕЩЕ МОГ БЫТЬ ОБЬЕКТОМ АНЕКДОТОВ, ТО 25 ЛЕТ СПУСТЯ НИКТО УЖЕ БОЛЬШЕ НЕ СМЕЯЛСЯ, А УЛЫБАЛСЯ КИТАЙСКИМ ПАРТНЕРАМ, КАК ПРЕСЛОВУТЫЙ КИТАЙСКИЙ БОЛВАНЧИК.

В РОССИИ ОТНОШЕНИЕ К КИТАЮ СЛОЖИЛОСЬ БОЛЕЕ НАСТОРОЖЕННОЕ, ЧЕМ НА ЗАПАДЕ, Т.К. У НАС ЕСТЬ ИСТОРИЯ ВОЕННОЙ КОНФРОНТАЦИИ С КИТАЕМ (ДАМАНСКИЙ, ЖАНАШКОЛЬ, РАЗВЕРТЫВАНИЕ ОГРОМНОЙ АРМИИ В КОНЦЕ 70-Х НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ И В МОНГОЛИИ), А ТАКЖЕ ВОСПРИЯТИЕ КОНТРАСТА 90-Х МЕЖДУ КРИЗИСОМ В РОССИИ И БУМОМ В КИТАЕ.

ЗАПАД МОГ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ БЛАГОДУШИЕ, НО ЛИШЬ ДО ТЕХ ПОР ПОКА НЕ ВОШЕЛ В ПРОТИВОФАЗУ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЦИКЛА.Т.Е. КОГДА ЗАПАД РОС ВМЕСТЕ С КИТАЕМ, ОН ПОЛАГАЛ, ЧТО ЭТО ВЗАИМОВЫГОДНО, А КОГДА КИТАЙ ПРОДОЛЖИЛ РАСТИ ОДИН ЗАПАД НАЧАЛ НЕРВНИЧАТЬ. ТОЖЕ САМОЕ, КСТАТИ, БЫЛО С ЯПОНИЕЙ-ПОКА НА ЗАПАДЕ ДЛИЛОСЬ "СЛАВНОЕ ТРИДЦАТИЛЕТИЕ" ЯПОНЦЫ БЫЛИ ДОСТОЙНЫ УВАЖЕНИЯ, А ПОТОМ СТАЛИ ВОСПРИНИМАТЬСЯ КАК ОПАСНЫЕ КОНКУРЕНТЫ.

НО КИТАЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИЗВЛЕК УРОКИ ИЗ ИСТОРИИ-ОН НЕ ТОРОПИТСЯ ОТКРЫТО ЗАЯВЛЯТЬ О СВОИХ ПЛАНАХ И ВСТУПАТЬ В ЯВНУЮ КОНФРОНТАЦИЮ, КАК ГЕРМАНИЯ ИЛИ СССР, ОН УКРЕПЛЯЕТ СВОЮ АРМИЮ И ФЛОТ, В ОТЛИЧИЕ ОТ ЯПОНИИ. ОН ЖДЕТ КОГДА ЗАПАД УПАДЕТ В ЕГО РУКИ КАК СОЗРЕВШИЙ ПЛОД, НО ГОТОВ И ПОТРЯСТИ ЕГО.

АМЕРИКАНЦЫ ДУМАЮТ, ЧТО ОНИ БУДУТ УСТАНАВЛИВАТЬ ПРАВИЛА ИГРЫ, А КИТАЙ ЗНАЕТ, ЧТО ПРАВИЛА БУДУТ ЕГО, ОН МОЖЕТ СОГЛАСИТЬСЯ НА ТО, ЧТОБЫ БЫТЬ НОМЕРОМ ДВА, НО ПОТОМ ОН ВСЕ РАВНО ПРЕДЛОЖИТ США УСТУПИТЬ И ПЕРВОЕ МЕСТО. НА ОТКРЫТУЮ КОНФРОНТАЦИЮ ОН НЕ ПОЙДЕТ ПОКА НЕ ПОЛУЧИТ ЯВНЫХ КОЗЫРЕЙ.

закладки

понедельник, 20 февраля 2017 г.