Демократия для детей

Тюленев П.В.

Как ускорить интеллектуальное развитие ребенка?

Вопросы, ответы и рекомендации для родителей

- М.: , 1995. — 156 с

Как объяснить малышу сущность демократии?

Для серьезного освоения понятия "демократия", которое дословно означает "народовластие", необходимо воспользо­ваться "принципом первого указа" и понятием "обманократия". В упрощенном виде, Вы должны строить демократию используя методический прием показа, что от демократии до обманократии - расстояние ровно в один, в первый, наиглавнейший указ. Если Вы этого не покажите своему ребенку - то закроете ему глаза на все, что будет твориться вокруг него в будущей его жизни. Но зная это, он и другие его сверстники смогут сделать свою жизнь счастливой.

Желательно, чтобы в Вашей семье уже должны быть освоены такие формы самоуправления, как "деспотизм", "монархия", как минимум. Но это не обязательно, так как ранние демократии и близкие к ним республиканские формы управления встреча­лись с незапамятных времен.

Игру в "Демократию" и "Республику" можно вести следующим образом.

1.    Организуете за очередным ужином выборы Президента семьи, который обязуется соблюдать и исполнять "свод законов", т.е. список правил, который ведется или записывается тут же, или был составлен днем раньше. Срок президентства 4 года, по одной или по пять и более минут на каждый год, т.е. всего на несколько минут, столько, сколько у Вас имеется времени.

2.               Сразу            же после выборов, "валитесь" "спать" тут же, на стуле, или демонстративно устраиваетесь смотреть телевизор, или играть в крестики нолики, и т.п. - устно или письменно объявляете ПЕРВЫЙ УКАЗ, что намереваетесь делать это весь срок президентства и указываете никому себя не беспокоить. Остальные члены семьи тут же сообразят, что нужно выбрать "Думу", или "Сенат", чтобы как-то воздействовать на "Прези­дента"...

3.   У возмущенных "депутатов" ("сенаторов", "членов госу­дарственной" думы",  которых играют мама и малыш), рожда­ется новый закон - "Президент не должен спать во время своего срока правления".

4.    Вы отказываетесь от ратификации этого закона, объясняя в обращении к "народу", что Президент не может не спать. Вносится поправка: "Может спать по ночам, а в остальное время - выполнять свои обещания: управлять государством и исполнять законы, обязанности". Вы, как "Президент" перед народом - вынуждены согласиться.

5.    Следующий Ваш шаг - заявляете, что уже пора работать и издаете Указ, что Президент должен работать в отдельной комнате, отправляетесь в комнату, закрываетесь, и снова ... Громко "храпите".

6.     Возмущенные депутаты принимают, додумавшись на внеочередном заседании "Думы" новый закон: "Все рабочее время Президента должно быть на виду: всегда должно быть ясно, что делает в рабочее время Президент". Президенту приходится подписать этот закон, так как это требование всего народа.

На самом деле, Вы можете сделать так, чтобы Вас "переизбрали", и пусть мама сыграет "хорошего Президента", чтобы ребенок уловил разницу.

Потом опять, пообещав и поднажав на обещания - "вернуться в Президенты на следующий срок -"десятиминутку".

7.    После этого, Вы продолжаете делать все "безобразия", что и делали, но на все отвечаете, что Вы именно так и работаете, что, например, Вам во сне лучше работается...

8.     Ваш ребенок, давно уже ставший "профессиональным законодателем", в возмущении, изобретет, наконец-то, самый Важный закон: "Президент должен каждый месяц отчитываться, что он сделал за этот месяц, и должна работать проверяющая комиссия".

9.     Развязка уже очень близка, так как для того, чтобы заставить Президента правильно работать, остался один шаг: вот тогда-то, и только тогда в Вашей семье установится демократия. А пока что у Вас под названием "демократия" господствовала ... "обманократия". И главный Президент был Главным Обманократом.

Итак, Вы в качестве Президента, начинаете, как ни в чем ни бывало, бойко выступать перед "народом", демонстративно вставляя в правдивую речь всякие небылицы, например: "Семья полностью обеспечена хлебом, мясом, черной и красной икрой, ... Только что я купил для народа молоко, торт, мороженное ...Вчера все вместе летали на Луну, катались на динозавре...". В конце не забудьте наградить себя коробкой конфет, "персональной комнатой", и проч.

12.   И "сенаторы", и "народ" возмущены. Они договариваются кричать вместе "Долой этого Президента!» ("референдум» о пере­выборах). Но не тут-то было. "Президент" хватает маму и зажимает ей рот рукой... И заявляет, - "Так как одновременного скандирования (достаточного голосования) не получилось, - я остаюсь Президентом!".

13.      Вот тут-то депутаты думы придумывают закон: "Прези­денту запрещается зажимать рот депутатам и народу". Это, как Вы понимаете, "Закон о Гласности".

В домашней игре в этом случае мы достигли демократии: стало возможным одновременное скандирование и "Президент" теперь вынужден хорошо работать. В обществе получается все несколько сложнее, но вывод однозначен: если нельзя сместить не выполняющего обещания Президента, то это не демократия, а деспотизм. Ведь главное достижение демократии - отчетность, гласность, и возможность переизбрания, и ребенок это должен знать и понимать.

Однако, очевидно, что даже самый хороший Президент, если на него возложены очень серьезные функции, может не справиться с ними, если его не поддерживает какая-то мощная партия. Более того, партия выдвигает Президента, и всегда имеет власть и средства, чтобы не выдвинуть Президента на следующий срок, и всегда может поддержать "импичмент". Получается так, что демократия не может быстро сформи­роваться без двух, как минимум, партий, равных примерно по силе, подавляющих большинство других. В условиях многопар­тийности, не контролируемый какой - либо партией Президент, блокируясь то с одними, то с другими сможет всегда сохранять деспотическую форму правления, какими бы "демократическими" названиями она ни прикрывалась.

О ВОПРОС 23: Но, извините, а если, услышав одновременное скан­дирование сената, народа и верховного, конституционного суда Ваш Президент все равно откажется сложить с себя полномочия, и объявит себя императором? И не секрет, имеются и другие способы узурпирования всей власти Президентом, например, продлить свои полномочия, наконец, привлечь на свою сторону армию ...Как объяснить ребенку, что должно быть гарантией демократии?

Ваш вопрос можно сформулировать по-другому: как показать ребенку, что должно быть гарантией выполнения требований сената, народа, судей, когда все другие меры воздействия на Президента не действуют?

Вы можете в том же духе в игре показать, что гарантами соблюдения законов в "обществе" законности в обществе могут быть: неприкосновенность органов законодательной, арбитраж­ной власти, армия и срок президентства ...Ну а, в крайнем случае, международное сообщество, - хотя тут вопрос спорен. Но всего этого недостаточно.

Главным же гарантом от захвата безграничной власти Президентом может быть только выдвинувшая его партия, повторяю, имеющая достаточно сил и средств, в том числе и депутатов на всех уровнях, а также средства массовой информации, чтобы все-таки суметь организовать быстро, но эффективно "импичмент", т.е. перевыборы Президента. Как правило, партия имеет и необходимый "компромат", чтобы выдвинутый ею кандидат в Президенты не вышел из-под контроля. В мировой практике, партия даже и не выдвинет такого претендента, на которого нет "узды", или "компромата", ~ иначе Президент станет Императором, или, как сейчас принято называть. Диктатором. Император - это тот, кто сам издает законы, их подписывает и исполняет.

Примеры. История знает множество примеров, выдвину­тый партией кандидат становился Диктатором: помните, Гитлер уничтожил "старую гвардию" национал-социа­листов; Сталин путем длительной борьбы расправился с социал-демократами; в Индонезии была "просто" физиче­ски уничтожена компартия, и установлена диктатура семьи бывшего ее руководителя; и т.д. Элементарное незна­ние уроков истории приводит к тому, что народ теряет контроль над властью, власть начинает паразитировать и просто эксплуатировать народ, а не заботиться о нем, допуская снижение уровня жизни. Если ребенку дать пра­вильные представления о том, чем должна заниматься власть, которая расходует деньги налогоплательщиков, то повзрослев, такие дети смогут разобраться, кого и когда выбирать.

В каждой форме правления ровно столько демократии, сколько ответственности и отчетности власти перед народом. В этом смысле наиболее демократичными были коммунисты начала перестройки, так как во время их власти была обязательная отчетность на всех уровнях, и система "наказов избирателей", и гласность, и хоть какая-то забота о семье, здоровье граждан.... Важнейший элемент демократии - пропорциональное предста­вительство различных слоев населения: рабочих, крестьян, интеллигенции и т.д. весьма впечатляюще соблюдался у коммунистов.

Пример. Между прочим, если критерием демократично­сти власти признавать только один, главный— повышение уровня жизни народа, то всё становится на свои места. Существует лишь одна большая страна, где сохраняются самые высокие темпы роста благосостояния населения: это Китай, где уже много лет ежегодный рост составляет от 10 до 20 процентов. В Китае существует обязательная отчетность властей перед народом на всех уровнях и о серьёзной коррупции не может быть и речи. Коммунисты здесь выступают как наиболее мудрые и истинные демок­раты, — они решили уже решили задачу "Накормить на­род!", и не дают ввергнуть страну в хаос "псевдодемокра­тии", которую так тщетно пытаются навязать дипло­маты и спецслужбы многих стран. Я много раз был в Китае, и всякий раз поражался небывалыми темпами роста мощи этого государева — такие темпы и не снились странам западной демократии! У меня нет никакого сомнения, что Китай превзошел Россию по экономической мощи, и в бли­жайшие 10-15 лет превзойдет США. Если мы не остановим разрушение страны, в ближайшие 15 лет война с Китаем неизбежна! Если родители желают мирной жизни для своих детей, - им надо немедленно объединиться вокруг патрио­тов, ибо речь идет о спасении страны и будущей среды обитания наших детей, а точнее, - их жизни! Какие это реформы, когда с одной стороны, НАТО начинает бомбить наших братьев на Западе, а вся Сибирь заселяется колони­ями китайцев! Какие еще преобразования, когда остановле­ны заводы, и фактической безработицей охвачены миллио­ны семей, более половины населения без надежд, и почти все дети - без будущего!

Обо всем этом я говорю для того, чтобы было видно, что для более полного раскрытия понятия демократии Вам для игры нужно иметь не только двух членов семьи, кроме "Президента", но еще и "партию" бабушки или дедушки. Тогда можно будет, "блокируясь" с двумя партиями против третьей "оставаться у власти сколь угодно долго, хотя все же, в этом случае, какие-то прогрессивные преобразования "Президенту" все же придется совершать.

□ ВОПРОС: 24: Как объяснить ребенку, какими должны быть де­путаты, например, государственной Думы, парламента?

Ведь все, что мы говорим о "Президенте", относится также ^и к депутатам. Здесь обманократия начинается так же, как и в случае президентства - путем принятия первого закона: Депутаты не обязаны ежемесячно отчитываться перед народом". После этого Вы, если играете выбранного народом депутата, ^Или "ложитесь спать", или берете большую сумку и начинаете все в нее складывать "вкусненькое" из холодильника и т.п., Вы же не обязаны отчитываться... И к тому же - «неприкосновенны".

Там, где ответственность и отчетность выборных лиц перед народом четко и должным образом не определена, там господствует не демократия, а обманократия. Если принята ответственность только во время предвыборной кампании, - это та же обманократия, так как выбранные Президенты и депутаты тут же забывают свои обещания и могут спокойно и безнака­занно в течение срока решать свои проблемы, позволить себе грабить народ ... Вся деятельность представителей народа должна быть под "увеличительным стеклом" избирателей, специальных органов - иначе это не демократия, а кормушка только для депутатов и их родственников. Страна будет разоряться, народ обнищает, пока не будет принят закон об ответственности депутатов, Но закон-то принимают депутаты, скажете Вы, и будете совершенно правы. Россия попала в замкнутый круг - депутаты никогда не примут закон, регламен­тирующий свою ответственность. Получается, что страна обречена, и это - трагедия, агония... Вы все её наблюдаете.

Как Вы избежите этой "обманократии" в игре? В игре это очень просто, да и в жизни не сложно, так как речь идет о судьбе страны.

Имеется два пути. Первый - референдум, на котором принимается поправка к "своду законов» (Конституции). Второй - указы Президента, которыми он или распускает законодатель­ный орган или предлагает принять под угрозой роспуска поправку или Закон. Суть этого закона: он должен вводить периодическую обязательную отчетность депутатов перед изби­рателями, с обязательным принятием отчета и подтверждением полномочий. То есть, народ должен иметь возможность пере­избрать плохо работающего депутата или подтвердить его полномочия каждые три месяца. Больший срок нецелесообразен, так как можно много "дров наломать". Отчет должен даваться по фиксированному списку обещаний и программе, выдвинутой депутатом, если это независимый. Если депутат выдвинут партией или организацией-то его дополнительно контролирует партия.

Другой путь действующей демократии - система "наказов избирателей". Но наши депутаты давно уже, первым же решением дружно отменили ее. Вот уже скоро семь лет, как никакой ответственности выборных лиц перед народом не определено, а значит и демократии как таковой "нуль". Вот уже, сколько лет, как смысла в выборах практически нет, и состояние страны только подтверждает это. Как бы ни работал Президент, но и депутаты должны работать с избирателями, - а многие из них и на заседаниях редко присутствуют, большинство из них, по многим данным, бизнесом занимается, т.е. согласно закону, - "коррупцией". Ответственности-то никакой! А кому, кроме них, работать с людьми, защищать их права и интересы, заботиться о России? Вы скажете "А как же пресса?". Но Вам хорошо известно, что любая критическая или компрометирующая статья или часть её может быть продана и куплена. Журналисты-люди, жить и кушать хотят. Ну а те журналисты, кто пытается "добиться справедливости" могут иметь неприятности, а то и просто "отстреливаются". Так что, по существу, пресса почти полностью нейтрализована.

На дополнительный вопрос, что самое необходимое, что сейчас должно присутствовать в Программе Президента, это первое: сделать ставку банковских процентов не выше 10% годовых единственное, что нужно, чтобы в один месяц оживить и затем восстановить экономику. Во всем мире ставка на долгосрочные кредиты еще ниже, и за этим стро­го следят демократические правительства. Всему миру из­вестно, что инфляция — прямой показатель коррумпиро­ванности. Гарантом против этой коррупции и является Президент: едва инфляция составляет Президент распу­скает правительство, разгоняет парламент... Ведь это' главные показатели, за которыми следит Президент. Тео­ретически, инфляция не должна превышать 3-х процентов это процент банковских услуг, которые ничего не произ­водят, а лишь берут деньги за непроизводительные, хотя и необходимые услуги. Если процент инфляции больше вынуж­денных 3-х процентов в году, значит, имеет место коррупция, правительство немедленно отправляется в отставку и никаких разговоров! Это очевидно во всем мире. Но когда за деньги налогоплательщиков обманывают на виду у всего мира целый народ, оставляют без будущего наших детей! Пусть правительства уходят в отставку ежемесячно, хоть по десять раз в году - пока не придёт такое, которое не даст, а вернее, не будет грабить налогоплательщи­ков. Все родители, как один должны немедленно добиться включения соответствующей статьи в конституцию — иначе страна обречена! Посмотрите, какой конкурс в депу­таты: "Великая криминальная революция" создала новый арсенал методов грабежа народа, и бороться с этим можно только путем срочных жестких поправок к конституции.

Игорь Аверкиев О фашизме

Можно считать «диктатурой» любой режим, прибегающий к насилию по политическим мотивам , но тогда «диктатурами» придётся считать все западные демократии. Можно называть «диктатурами» режимы, незаконно репрессирующие граждан по политическим мотивам , но тогда мы не сможем считать «диктатурами» фашистские и коммунистические режимы, осуществлявшие массовые политические репрессии на вполне законных основаниях в рамках своего национального законодательства.
Чтобы прийти в себя после ора про «путинскую диктатуру», достаточно вспомнить диктатуру Гитлера, диктатуру Сталина, диктатуру Пол Пота, диктатуру Пиночета. Причислять сегодняшний путинский режим к этим режимам не просто не умно, но это, прежде всего, неуважение к миллионам реальных и ужасающих жертв тех диктатур.
Называть сегодняшний путинский режим «диктатурой» – это какая то странная форма либерально демократического тщеславия и инфантильности
Фашизм – очень замысловатая вещь, если не сводить его к нацизму и милитаризму, концлагерям и холокосту – к временному одичанию и сумасшествию конкретного народа. Фашизм – вечная заноза в академических головах по всему миру. Всё то в нём неопределённо, нестабильно, неклассифицируемо.
Если бы не германский нацизм, то режимы Муссолини, Франко, Салазара, «чёрных полковников» проходили бы в истории как плеяда классических авторитарно националистических режимов «запаздывающей модернизации» на южных и юго восточных окраинах Европы, лишённые многих известных за ними сегодня эксцессов, связанных с влиянием германского нацизма. Их суровый этатизм и популистский национализм были бы вполне сносным, хотя местами и избыточно эксцентричным и радикальным, вариантом «третьего пути» для европейских обывателей, намучившихся в первой четверти ХХ века от либерально демократического хаоса ранних электоральных республик, с одной стороны, и запуганных ужасами коммунистических революций, с другой стороны.
Если бы не германский нацизм, многочисленные фашистские партии в «странах победившей демократии» (Франция, Великобритания, Голландия, Скандинавия) не успели бы обрести своего зловещего облика и очень скоро успокоились бы в недрах парламентских право консервативных сил.
Без германского нацизма «фашистские партии» на Балканах были бы тем, чем они были на самом деле – радикальными и экстремистскими национально освободительными и националистическими организациями.
Без германского нацизма фашизм гулял бы по Европе в облике Бенито Муссолини образца 1928–1932 года, а самым ужасным фашистом считался бы жестокий неудачник генерал Франко, поскольку гражданскую войну без нацистской Германии он бы, скорее всего, проиграл, а в Испании, скорее всего, случилась бы социалистическая диктатура сталинского типа (и не в ней одной).
И вообще, без германского нацизма «прогрессивное человечество» в середине XX века объединялось бы не против гитлеровского фашизма, а против сталинского коммунизма. «Красным полчищам» противостояла бы коалиция северо западных европейских демократий и южно европейских фашистских режимов. А всю вторую половину ХХ века туристы свободной Европы посещали бы не «Освенцим» и «Бухенвальд», а какие нибудь ужасные места в Мордовии или Калмыкии. Но «сумрачный германский гений», как всегда, всё безмерно усложнил и переиначил.
«Мы позволим себе роскошь быть одновременно аристократами и демократами, революционерами и реакционерами, сторонниками легальной борьбы и нелегальной, и всё это в зависимости от места и обстоятельств, в которых нам придётся находиться и действовать». Бенито Муссолини.
Соотношение страхов перед «республиканским хаосом» и «коммунистическим ужасом» среди обывателей этих стран было разным. Но ощущение политического тупика было одинаковым. Только два примера:
1) Первая Португальская республика (1910–1926) – за 16 лет сменилось 44 правительства, произошло 24 восстания, 158 всеобщих забастовок, 17 попыток военных переворотов (во время одного из путчей был убит премьер министр). Из восьми президентов республики только один пробыл на посту весь срок. Кошмар.
2) В 1919–1920 годах в Италии – «красное двухлетие». Советы рабочих захватывают фабрики и заводы, пытаются вводить «производственное самоуправление». А в это время итальянские газеты заполнены рассказами о жестокостях большевистского террора и гражданской войны в России, убийство царя с детьми, рейд Красной армии на Варшаву, создание Баварской советской республики в Германии, Советы рабочих в Австрии, Венгрии, Чехословакии и т. д. и т. п. Ужас.
Фашизмы в южной и юго восточной Европе («романо балканский фашизм») вдохновлялись массовыми для этих стран антилиберализмом, антикоммунизмом и антиреволюционизмом (не в смысле контрреволюции как реакции на революцию, а в смысле недопущения революции), но распределяемыми по разным социальным группам. Фашисты тем и отличались от традиционных партий, что угодить хотели всем.
В итоге в этих странах с этими особенностями и с этими проблемами «третий путь» кристаллизовался в виде той или иной совокупности национализма, этатизма, корпоративизма и культа личности  (современный путинский режим – примерно то же самое, только в несколько облегчённом и местами пародийном варианте).
если упрощать, то фашистский режим в его автохтонной романо балканской форме (то есть до «обратного переноса» со стороны германского нацизма) – это националистический авторитарный режим, со всеми перечисленными в предыдущей главе авторитарными признаками и авторитарным генезисом, связанным с проблемным «общественным транзитом» и приобретающий легитимность популярностью лидера. Специфика автохтонных фашистских практик как авторитарных практик – это специфика исторического времени и места – межвоенная южная и юго восточная Европа прошлого века.
Но на беду человечества фашизм приметил Адольф Гитлер и переработал его под нужды великого, но смертельно униженного Версальским договором немецкого народа. В силу самых различных обстоятельств, а фактически – исторических случайностей, гитлеровский фашизм оказался удобен значительной части  как старых (традиционалистских), так и новых (модерных) германских элит, и «социальному большинству», уже вовсю втянувшемуся в «восстание масс». В результате совместных усилий всех заинтересованных германских сторон «романский фашизм» был технологизирован, идеологизирован и возвышен в Германии до вселенского кошмара, до полного национального самозабвения в саморазрушении.
Межвоенная Германия, безусловно, кардинально отличалась от межвоенных Италии, Португалии, Испании и, тем более, Балканаских стран. Германия была уже  индустриализированной мощной державой с преобладанием городского населения. Основная фаза модерного перехода уже пройдена, модерные уклады доминируют и в экономике, и в политике (несмотря на кайзерство, парламентаризм в Германии на рубеже веков был нешуточным). Однако, в силу особых внешних обстоятельств, Германия оказалась более уязвимой для системных вызовов «молодого модерна», чем Великобритания, Франция, Голландия и скандинавские страны

межвоенная Германия, имея одну из самых модерных социальных структур и экономик и один из самых высоких уровней социально экономического развития, но скованная «версальской травмой», значительно хуже, чем её западные и северные соседи, переживала проблемы республиканского становления, капиталистической цикличности и «восстания масс». В результате: перманентный политический кризис Веймарской либеральной демократии; один из самых тяжелых в мире вариантов Великой депрессии; самое массовое в Европе коммунистическое движение и не проходящее чувство национального унижения, глубоко травмирующее элиты и народ – создали в стране ситуацию тягостной «социальной усталости», массового страха за личное и государственное будущее и полного недоверия к существующим политическим институтам и доминирующим политическим альтернативам («либерально демократической» и «коммунистической»).

Главное отличие германского нацизма от романского и балканского фашизма – идеологизация, институционализация и технологизация насилия.  То есть германский нацизм возвёл политическое насилие в государственный абсолют, в базовую технологию управления. Именно имманентная готовность и способность власти на массовое, публичное, систематическое и жестокое насилие превращает авторитарный режим в тоталитарный, ибо делает невозможной любую нелояльность . Плюс, конечно, сама тоталитарная идеология.
Германский нацизм есть порождение трёх великих мировых событий: Российской революции 1917 года, Версальского договора 1919 года и Великой депрессии 1929 1930 х годов. Но германские бедствия усугублял и отличал от прочих стран именно Версальский договор, в котором страны Антанты не смогли сдержать свою жадность и мстительность, забыв, что, не боясь последствий, загонять в угол можно только слабого. Сильных в угол загонять нельзя.
После Второй мировой войны урок был учтён, причём, обеими сторонами – редкий случай в истории.
Подавляющее большинство разновидностей современного фашизма – это мифологическое продолжение именно германского нацизма, а не «романо балканского фашизма». Кстати, современный фашизм существует почти исключительно в гражданской, негосударственной форме
В отличие от романских и балканских фашизмов, германский нацизм абсолютно исторически уникален (случаен), хотя и породил массу последователей по всему миру. И именно вследствие этой уникальности его более или менее аутентичное воспроизводство оказалось невозможным, в отличие от его тоталитарного собрата – российского коммунизма, который оказался вполне себе воспроизводим по всему миру в основных своих качествах
Я убеждён, что в силу кардинально изменившихся исторических условий ни немецкий нацизм, ни романо балканский фашизм, ни сталинский коммунизм сегодня невоспроизводимы. Но массовое, систематическое, публичное и жестокое политическое насилие может вновь стать актуальным и в отдельных странах, и по всему миру. И цивилизованность, как и 80 лет назад, не является прививкой от такого насилия.
(См. «Путин наш хороший Гитлер»: http://www.pgpalata.ru/index/071025)

Игорь Аверкиев О демократии

За вычетом мифа о народовластии, демократия – это способ получения власти путём конкурентной борьбы претендентов за голоса избирателей (Джозеф Шумпетер).
Народовластие работало бы и существовало бы, если бы однажды где то на земле состоялись выборы, на которых бы больше половины избранных представителей народа были кухарками, инженерами, водителями троллейбусов. Но таких результатов на выборах нигде и никогда не было. На любых выборах, хоть в Америке, хоть в России, как минимум, 95 % избранных народом представителей являются представителями элиты (правящего, господствующего, управляющего класса), даже если эти представители элиты – члены коммунистической партии.
Простые люди выбирают только непростых людей, бедные выбирают только богатых, в начальники люди выбирают только начальников. Исключения бывают, но они именно исключения
Немногие романтичные простолюдины могут считать, что выбирают на выборах своих «представителей», но остальные то знают, что выбирают «начальников». Вот и получается, что человек, считающий, что выбирает на выборах «своего представителя», – живёт при народовластии, а его сосед, считающий, что выбирает на выборах «своего правителя», – просто живёт.

Безусловно, «люди власти» в своих интересах всегда вынуждены учитывать интересы простолюдинов, и в этом смысле являются их «представителями». Но «люди власти» ровно настолько удовлетворяют интересы простолюдинов, насколько удовлетворение интересов простолюдинов позволяет властвовать над ними.
Выборы позволили элитам упорядочить и узаконить внутри себя саму борьбу за власть, превратив её в более или менее мирную публичную конкуренцию за политические посты по прозрачным, конвенциональным и надёжным для элит правилам. Немаловажно и то, что выборы, в сравнении с традиционными способами борьбы за власть, свели к минимуму смертность в элитах, связанную с этой самой
 борьбой
бюджет является соответствующим межэлитным соглашением, фиксирующим и легитимирующим этот делёж. В конечном счёте, парламент представляет собой традиционный элитарный «закрытый клуб» с жёстким отбором участников (только депутаты) и безукоризненной иерархией, опирающейся на размер фракций.
Примерно такую же роль, как миф народовластия, в традиционных обществах играли религии, объединяющие, уравнивающие под своей сенью верхи и низы, бедных и богатых. И это правильно.
Так или иначе демократия для модерных элит – это до филигранности отточенный инструмент самоорганизации для собственного самоуправления и для управления простолюдинами.
Демократия не может быть не управляемой.
Абсентеизм (нежелание избирателей участвовать в выборах) и популизм (показное навязчивое народолюбие властей) родились вместе с демократией. Популизм снимает абсентеизм.
Демократия – это комплекс социальных технологий двойного назначения. Демократические процедуры и институты могут удовлетворять как элитарные, так и простолюдинные интересы.
При «взгляде сверху» демократия – это совокупность институтов и технологий самоорганизации элит, в том числе, и для управления «низами» самым не обидным для «низов» способом (выборы, представительство и всё такое). При «взгляде снизу» демократия – это совокупность институтов и технологий влияния «низов» на «верхи», простолюдинов – на людей власти. Таким образом, у демократии имеются как бы две функции: «верхняя» и «нижняя». Обе «функции демократии» вполне автономны и не связаны друг с другом причинно следственно – это никакое не единство, как думают любители народовластия. «Верхи» пытаются вычерпать из демократии свою пользу, «низы» – свою. Только «верхи» этим всегда занимаются «профессионально», а «низы» – «любительски»
В России, в большинстве азиатских и латиноамериканских стран «демократия» изначально создавались проектно «сверху», элиты творили её под себя, демократические институты прочно подчинялись «верхним», зачастую ещё вполне традиционалистским, нуждам, а тамошние и наши «низы» только только начинают осваивать демократические институты как возможный инструмент влияния на «верхи». Но могут так и не освоить, а увлекутся другими «посттрадиционалистскими», не связанными с демократическими процедурами, формами низового влияния на власть (прямой переход к гражданским неполитическим формам влияния, минуя политико демократические). Может быть, даже в России так и будет.
демократические институты в современных западных странах так же отчуждены от «низов», как в своё время стали отчуждены от «низов» монархические институты. Функцию низового влияния на «верхи» в современных западных странах исполняют уже не столько демократические институты, сколько «институты гражданского общества»: некоммерческие организации, активистские сообщества, социальные сети. Их неимоверное разбухание в последние десятилетия и стало проявлением деградации на Западе «нижней» функции демократии.
столпы «демократии» – народные собрания, парламенты – постепенно лишаются и властной функции. Реальная власть неумолимо перетекает в исполнительные органы власти и ещё в большей степени в не , над  и квазигосударственные центры власти (не поддающиеся никакой демократии транснациональные корпорации, глобальные надгосударственные структуры, медийные, криминальные, этнические и конфессиональные сообщества). С кризисом классических модерных идеологий многопартийность постепенно утрачивает функцию структурирования элит. В конечном счёте, современные западные демократические процедуры и институты всё в меньшей степени формируют политические решения, а всё в большей степени лишь оформляют их
Демократия стала политической матрицей западных наций, гарантом преемственности политик, политическим языком и т. д. Демократия – один из системообразующих мифов Большого Запада, основа его «социальной космогонии» .
Несмотря на все разочарования, «демократия» остаётся для европейских простолюдинов своего рода «политической религией» – набором идеалистических представлений, основанных на иррациональной вере, но только не в «высшее всемогущее существо», а в «высший всемогущий порядок вещей» – со всеми вытекающими отсюда последствиями. В воздушном замке «демократии» простые европейцы прячутся от проблем, как и во всякой другой религии, веря, что исполнение демократических «ритуалов» и «молитв» защитит их от социальных бед и катаклизмов. Западная «вера в демократию» в этом смысле ничем ни лучше российской «веры в доброго царя» – психотерапевтическая роль та же.
Демократия в сегодняшнем Западном мире – это такой бесконечный сеанс массовой психотерапии, очередной «идеологический опиум», обеспечивающий массам душевный покой на фоне всё нарастающей социальной дисгармонии. В Европе и Америке сформировался своего рода «демократический фундаментализм», дающий бесконечно простые ответы на любые бесконечно сложные вопросы. Как и всякий фундаментализм, «демократический фундаментализм» помогает выживать своим последователям в условиях слишком быстрого для человеческой психики изменения окружающей действительности и деградации привычных представлений о жизни.
При этом абсолютному большинству простых людей несвойственно хотеть самой власти, им не хочется господствовать над другими людьми, им это неинтересно, страшно, хлопотно. Но когда им нужно, простолюдины используют любую возможность, чтобы влиять в своих интересах на тех, кто над ними господствует. Простолюдины так и живут: одновременно и подчиняясь власти, и влияя на неё, но не посягая на саму власть, не желая лично определять судьбы других людей (где бы вы ни находились: в России, в Швеции или в Индонезии, посмотрите вокруг и убедитесь в том, что это действительно так).
Точнее, и простолюдины хотят „определять судьбы других людей“, но только судьбы тех, в ком лично заинтересованы. Простолюдин хочет „господствовать“ над своей семьёй, над своей женой, над своими врагами, над своим начальником. Но ему в голову не придёт „хотеть господствовать“ над всеми начальниками своего города, над всеми работниками своего предприятия, над всеми жителями своей страны, над всеми нефтедобытчиками или над всеми риэлторами. Однако, есть люди, которым только такие мысли в голову и приходят».
Главное естественное, то есть невыдуманное, политическое право всех простолюдинов  право влиять на власть в своих интересах. Не «участвовать в управлении государством», как требует «демократия» в своих декларациях и конституциях – не нужно это простолюдинам, нет в их душах такой потребности – управлять государством, страной, народом. Не «избирать и быть избранными», как убеждают партийные бюрократы, выборы – вещь хорошая, как хорошо всё, что обеспечивает легитимность власти и общественный порядок, но выборы реально и непосредственно работают на интересы простолюдинов лишь в очень небольшом спектре обстоятельств. Главное для простолюдина – это просто иметь практическую возможность влиять на власть в своих интересах тогда, когда ему это надо и так, как ему это удобно в сложившихся обстоятельствах.
Право влиять на власть бессмысленно без свободы  в выборе форм влияния. Простолюдин выбирает не самый «правильный», «хороший» или законный способ влияния на власть, а самый выгодный из возможных. А быть этим «самым выгодным из возможных» в каждом конкретном случае может всё что угодно: дача взятки, участие в выборах, лесть, строительство баррикад, обращение в суд и многое другое – как сложатся обстоятельства для простолюдина, что позволят его ресурсы, чего потребуют сложившиеся традиции, насколько жизнеопределяющим будет предмет спора с властями.
В каком бы обществе и в какие бы времена люди ни жили, они всегда имеют возможности влиять на власть в своих интересах  и пользуются этими возможностями по мере необходимости. Так устроена жизнь. Объём и эффективность этих возможностей прямо пропорциональны объёму личной свободы человека – у рабов и узников концлагеря возможности влияния на власть минимальны, но никогда не равны нулю .
В наше время влияние «низов» на «верхи» принято связывать с демократией. Но это очень узкий подход. Демократические процедуры – всего лишь одна из многих возможностей для влияния на власть. До сих пор наиболее распространёнными являются традиционные формы влияния «низов» на «верхи» (даже в западных странах). Среди них: взятка, подкуп, протекция, блат, кумовство, саботаж, бойкот, бунт, побег, «социальный уход» (намеренная маргинализация), лесть, жалоба высшему начальству, побуждение к состраданию, взывание людей власти к религиозной, национальной, политической, гендерной и прочей солидарности, различные варианты шантажа, частных угроз и т. д.
Перечисленные институты и приёмы традиционного влияния на власть обладают одной общей фундаментальной особенностью – это, как правило, институты и приёмы частного, непубличного  влияния: простолюдин влияет на власть сам по себе и сам за себя.

Прибегая к традиционным частным  формам влияния на власть, простолюдины не координируют своих действий, не создают организаций, специализированных сообществ и их постоянно действующих органов – влияя, не выступают единой организованной группой.
Одним словом, перечисленные выше традиционные институты низового влияния на власть предстают, как правило, частными, индивидуальными, стихийными и непубличными .
Использование же демократических процедур как инструмента влияния на власть требует от простолюдинов революционного пересмотра самого типа взаимодействия с властями. Демократия требует от простолюдинов способности влиять на власть, как правило, коллективно, организованно и публично.
Демократия становится востребованной низами не тогда, когда они захотят управлять государством – они никогда этого не захотят, а тогда, когда издержки от традиционных форм влияния на власть превысят издержки от демократических (модерных) форм влияния по аналогичным поводам. До тех пор, пока взятка эффективнее судебного иска, а саботаж или бунт удобнее/выгоднее выборов, демократия «внизу» не приживётся. Хотя на выборы ходить будут.
Само по себе существование демократических институтов, кем бы и как бы они ни вводились, «низам» ничего не гарантирует, кроме наличия инструментов, которыми простолюдины могут научиться пользоваться, а могут и не научиться.
Но то же касается и элит. Если элиты не почувствуют потребности и выгоды в публичной конкуренции за власть, то настоящих выборов и многопартийности в стране не будет, как их нет в сегодняшней России. Если элиты не почувствуют потребности и выгоды в публичном согласовании интересов и в коллегиальном принятии решений – настоящего парламента в стране не будет, как его нет в сегодняшней России.
Демократия – профанация, если элиты не заинтересованы в публичной конкуренции за власть, а простолюдины не заинтересованы в публичном влиянии на власть. Без этих желаний демократические институты, конечно, будут функционировать, выборы будут проходить, но элиты будут добиваться власти непублично, в частном порядке (например, добиваясь утверждения кандидатами на гарантированных выборах), и простолюдины будут использовать исключительно частные формы влияния (давая взятки и строча бесконечные жалобы).
Именно такими и являются «слабые элиты» и «слабые простолюдины» в переходных, уставших обществах с «проблемным транзитом», с незавершённой модернизацией, в которых, как правило, и воцаряются авторитарные режимы.

Игорь Аверкиев В ожидании людоедов; Мутное время и виды на будущее

После Путина к власти придут хуже Путина

Намного хуже, поскольку Владимир Путин разбудил и выпустил на волю «пожирателей свободы».

«Надзиратели за свободой», безусловно, лучше её «пожирателей». В этом смысле пока «люди свободы» слабы в России, путинский режим, как «материнский» для «пожирателей», одновременно и политическая страховка от них. Путинский режим – это то единственное, что сегодня удерживает «людоедов» от «большого похода» на российскую свободу: он их разбудил – он их и дозирует, его они и слушаются, по крайней мере, пока. До поры до времени путинисты и «людоеды» у нас как «добрый» и «злой» жандармы.

свобода партстроительства, честные выборы и всеобщее избирательное право с неизбежностью приведут к власти в России таких «людоедов», при которых путинский режим нам покажется реальным «торжеством демократии и прав человека».

Людоеды» сегодня в тренде, они популярны в «российском большинстве», их «ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩАЯ НЕНАВИСТЬ» – единственное, что вдохновляет простого человека на современном политическом поле. Поэтому (если ничего кардинально не изменится) именно «людоеды» будут определять послепутинскую политику и повестку

сразу после Путина Россией будет править «людоедоориентированный» преемник или сами «людоеды». Точнее, ненадолго – преемник, а потом – сразу «людоеды». Или «людоеды» до поры до времени, вместе с преемником. В любом случае без стратегической поддержки «людоедов» преемнику не стать полноценным преемником

«Путинское большинство» – это не «плохие люди», это просто «народ» в его современном политическом измерении. «Простой народ» – это реальность, поскольку десяткам миллионов жителей России очень важно экзистенциально и социально отделять себя от «политиков и начальников», с одной стороны, и от «бомжей, мигрантов и бандитов», с другой. Можно иначе: для подавляющего большинства российских жителей «простой человек» – это одна из важнейших социальных ролей (самопрезентаций).

На рубеже 80 х и 90 х годов сегодняшнее «путинское большинство» было «демократическим большинством», то есть «простой народ» в основной своей массе был настроен «перестроечно», «демократически», «проельцински» и т. п. (ранее социально те же люди составляли «советское большинство»). Затем, к 1993 году, российский «простой народ» как «социальное большинство» дематериализовался, распался, рассыпался на «ячейки самовыживания».

Людоеды» – новейшие российские фундаменталисты от политики, которыми движет ненависть. Ненависть – не только как чувство, формирующее их лично, но и, прежде всего, как ТЕХНОЛОГИЯ ЗАВОЕВАНИЯ И УДЕРЖАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ. Любое проявление человеческой свободы, самостоятельности, независимости жжёт сердца «людоедам», ибо разрушает их представления об «единственно правильном человеке» и «единственно правильном обществе» – потому и «пожиратели свободы». Их не волнуют и не страшат массовые расправы над их врагами, ибо это не их личные враги, а враги их «высоких идеалов», а во имя «высоких идеалов» можно всё. Они живут мечтами об исчезновении (в реальности гибели, смерти) всех, кто противится воцарению их «идеалов» – потому и «людоеды».

Обычные политики работают с реальным человеком, с «тем, что есть». «Политики людоеды» работают с человеком как полуфабрикатом, из которого им нужно приготовить «настоящего человека», поскольку реального человека они «сожрать» не могут, то есть не могут полностью подчинить своей власти, политически употребить в своих интересах (возможно, вполне «высоких и великих»).

«Людоеды» уже явили себя стране в лице Сергея Кургиняна, Аркадия Мамонтова, Виталия Милонова (сотен его клонов по всей России), тёмно возродившейся Елены Мизулиной; разномастных преследователей мигрантов, гомосексуалистов, бездомных; исламских и православных фанатиков мракобесов, взращивающих в себе новых инквизиторов; юных советско имперских фундаменталистов из «Сути времени» и многих других «постмодерных фашистов», носителей «жизнеутверждающей ненависти»

И пусть никого не обманывает их интеллигентный вид и путинские рамки, в которых они вынуждены сегодня действовать.

команда Владимира Путина совершила недопустимое: она решила использовать «людоедов» в холодной гражданской войне против независимых секторов российского «среднего класса». Кремль объявил «людоедство» разрешённым и желательным, точнее, подал поощрительный сигнал в самое нутро страны на особых «социальных частотах», не уловимых нами, обычными людьми, но остро воспринимаемых «спящими людоедами»

Именно с начала 2012 года на телевизионных экранах массово (именно массово) стали появляться заслуженные и начинающие „людоеды“, разнообразно однообразные, брызжущие ненавистью, разливающие вокруг себя классическое мракобесие.

 В Государственной Думе началось законотворческое безумие. По стране засуетились охотники на новых „ведьм“ и обличители „врагов народа“. Владимир Путин из своих медийных чертогов регулярно подаёт „людоедам“ негромкие, но доходчивые сигналы: „так держать“.

сегодня «российскому большинству» «хорошими» представляются «людоеды» – они живые, страстные и настоящие на фоне кремлёвского загнивания и либеральной, и левацкой политической синтетики.

Правящий режим, не осмеливаясь сам и официально выступить с авторитарных позиций антисвободы против политической и социальной модернизации (иначе будут проблемы в элитном клубе западных держав), решил перепоручить эту миссию рвущимся в бой религиозным и политическим мракобесам, закомплексованным ненавистникам всякой свободы, фундаменталистам всех мастей, тухнувшим до поры до времени в своих субкультурных маргинальных нишах.

Жизнь так устроена, что „экзистенциальная ненависть“, которой страдают все эти люди, рано или поздно приводит к оправданию человеческих убийств и, в конечном счёте, к самим убийствам лишь за факт принадлежности к той или иной „неправильной“ категории людей. Более того, став основным критерием и технологией самоопределения (ценностной основанием идентичности), ненависть в этих людях постепенно распространяется на всё новые и новые группы людей

У современных российских «людоедов» могут быть противоположные объекты ненависти, их человеконенавистнические доктрины могут бешено конкурировать, но нас это не должно особенно радовать, поскольку вопрос лишь в том, чей «людоедский миф» (точнее, какая их совокупность) завоюет «российское большинство», будет для него понятнее, жизненнее и интереснее

Называя и в какой то степени обзывая политических и гражданских деятелей «свободного среднего класса» «хомячками», я имею в виду именно их «хомячковые», и в прямом и в переносном смысле, особенности: замкнутость в своих политических «субкультурных норках», боязнь больших социальных и политических пространств и задач (не в смысле митингов и шествий, а в смысле широких и разнообразных общественных интересов); зацикленность на самозащите и защите «своих», мобилизация почти исключительно вокруг жертв; высокая манипулируемость профессиональными игроками, включая властных (сколько «хомячков» подсели на контролируемую режимом «электронную борьбу с коррупцией»); идеологическая несамостоятельность, вторичность и деятельностная подчинённость западным протестным повесткам и технологиям; нежелание, а, возможно, и неспособность, искать российское (национальное в широком смысле слова) «измерение» свободы, демократии, модернизации и так далее; для многих «хомячков» активистов участие в гражданских или политических акциях – это просто интересный досуг, способ свободного времяпрепровождения (для некоторых «протест» – это своего рода агналог экстремального спорта).

Кто из «людоедов» придёт к «послепутинской власти»: «неонацисты» или «необольшевики» или более сложные «постмодерные людоеды» – это сейчас неинтересно с точки зрения будущего свободы в России (как на рубеже 1920 х и 1930 х годов многим свободолюбивым немцам не было особенно интересно, кто именно из тогдашних «людоедов» придёт к власти: фашисты или коммунисты – и те, и другие виделись «пожирателями свободы» и несли в своих благих пожеланиях кошмары ликвидации несогласных).

Первое чудо – из недр российского «свободного среднего класса» появляется на свет новая когорта «людей свободы»: лидеров, организаторов и мыслителей – «суровых хомячков», не связанных с «либерально демократическим фундаменталистским мейнстримом» и способных, не изменяя Свободе, найти общий язык с «российским большинством».

Второе чудо  – эти «новые люди» придумывают «программу Свободы», вдохновляющую «средний класс», и полезную, и интересную для «российского большинства».

Третье чудо  – массы «свободного среднего класса» проникаются доверием к новым лидерам,

Это не очередное «хождение в народ», поскольку нет задачи «учить» его. Задача – политически обслуживать «российское большинство», оставаясь при этом на платформе интересов «среднего класса» (что, безусловно, проще сказать, чем сделать).

Курс – сразу же на «большой стиль», никакой «хипстерщины» и «либерально демократического гламура», поскольку «охмурять» нужно не своих, а вменяемые слои «путинского большинства» и колеблющиеся группы элит.

Четвёртое чудо  – вдохновлённые новыми лидерами и всеобщим «среднеклассным» подъёмом предприниматели из неогосударствлённых прослоек малого и среднего бизнеса, а также «постмодерная часть олигархата» очень серьёзно вкладываются в этот «среднеклассный штурм российских небес». Очень серьёзно вкладываются. Очень серьёзно. И, скорее всего, с большими рисками для себя.

Пятое чудо  – «российское (путинское) большинство» однажды просыпается и обнаруживает, что «новые хомячки» гораздо симпатичнее, а, возможно, и полезнее «новых людоедов», не говоря уже о «серых и вялых властителях Кремля».

Всё остальное – дело политической техники. Почти непонятно откуда должная к нам явиться духовная и социальная (я бы даже сказал экзистенциальная) консолидация независимых страт «российского среднего класса», всех российских «людей свободы», «социальное доверие» всех друг к другу и к новым эпицентрам лидерства и организованности (доверие не к конкретным людям, а к системе отношений

главный политический лозунг сегодняшнего дня – «За Родину без Путина!». Но ближайшее беспутинское будущее страны формируется на платформе путинского режима

Игорь Аверкиев Об авторитаризме

Называть сегодняшний путинский режим «диктатурой» – это какая то странная форма либерально демократического тщеславия и инфантильности.

Чтобы прийти в себя после ора про «путинскую диктатуру», достаточно вспомнить диктатуру Гитлера, диктатуру Сталина, диктатуру Пол Пота, диктатуру Пиночета. Причислять сегодняшний путинский режим к этим режимам не просто не умно, но это, прежде всего, неуважение к миллионам реальных и ужасающих жертв тех диктатур.

Авторитарные режимы приходят как «спасательные команды», которые, сделав своё дело, снова и снова убеждают общество, что его (общество) всё ещё есть от чего спасать – ведь ничем другим зарабатывать на жизнь «спасательные команды» не умеют.

Но всё равно авторитарные режимы не являются изначально реакционными. Их задача – не встать на одну из сторон: сторонников или противников «нового общества»,

Примерно так может выглядеть современная социальная утопия – суперобщество, рождённое в очистительной катастрофе, в жестоком социальном отборе, в трагедии, зачищающей сознание от многовековых иллюзий.

Но никто не гарантирует, что Россия выйдет «Россией» из национальной катастрофы.
ВОТ ИМЕННО. ЕСЛИ ВООБЩЕ ЧТО-ТО ВЫЙДЕТ. ИЗ КАТАСТРОФ ВЫХОДЯТ БОЛЕЕ ЖЕСТКИЕ РЕЖИМЫ, НАПРИМЕР ПОСЛЕ 1917 МНОГИЕ ИЗ ЧИСЛА "ПРОГРЕССИНОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ"  ПРЕДПОЧЛИ БЫ ИМЕТЬ ДЕЛО С ЦАРСКИМИ БЮРОКРАТАМИ , ЧЕМ СО СЛЕДОВАТЕЛЯМИ ЧК

политический режим в России есть, а политического строя нет
Всё что ни есть в нашей стране учреждённого и провозглашённого, представляет собой причудливую смесь недоделанного с фиктивным. Недоделанность – не проблема, если страна развивается. Но в том то и дело, что современная Россия как социальный организм фактически остановилась в своём развитии.

С конца 2000 х сохранение в России «притворяющегося государства» становится всё более субъективным делом, в основе которого всего один доминирующий мотив: фиктивность и недоделанность российских государственных институтов является основным источником власти путинского режима , поскольку только такое состояние государственных институтов делает необходимым «ручное (безынститутное) государственное управление» – то единственное , в чём путинский режим, как и любой другой авторитарный режим – безусловный и высококлассный специалист.

стремясь к унитарности, правящий режим не может её обеспечить. Например, реальная политическая автономия Чечни зашкаливает даже для федеративной парадигмы.

Российская Федерация и очередной «Чеченский имамат» де факто находятся в своего рода конфедеративных отношениях, основанных на дани, выплачиваемой Россией Чечне в виде федеральных трансфертов в обмен на лояльность кадыровского режима.

Вообще какая то политическая свобода в путинской России всё таки есть, как и при любом авторитарном режиме, но она реализуется почти исключительно в форме «безразличия правящего режима» .

Люди в современной России становятся депутатами не для того, чтобы властвовать , издавая законы и покровительствуя своим избирателям как «электоральным клиентам» (основной мотив депутатов в обычных демократиях), а для того, чтобы получить «титул депутата» и с титулом получить статус, обеспечивающий общественный престиж и личный доступ в «высшие сферы» режима и к государственным ресурсам. Депутатство в России является одним из субститутов аристократии (сословной фиксации элиты).

Российские депутаты представляет не население и элиты перед властями, а наоборот: российские депутаты представляют правящий режим перед населением. Российские депутаты продвигают не интересы населения во власть, а интересы власти в население. Депутат в России – самый бесполезный для представления интересов граждан человек.

• Российская полиция умудряется бороться с преступностью, не защищая от неё граждан и сама являясь одним из источником криминальной угрозы для них.

Путинская Россия притворяется «демократическим», «федеративным», «правовым» государством. В институциональном смысле современная Россия действительно страна симулянт

«ответственная элита» – это тавтология, «масло масляное». Поскольку остро и постоянно переживаемое «чувство ответственности» за «незнакомых людей» и отличает «представителя элиты» (туповатый, конечно, термин) от простолюдина.

«Представителей элиты» отличает от простолюдинов и уж совсем экзотическое качество – способность чувствовать «экзистенциальную ответственность» за неодушевлённые и абстрактные предметы: за конкретную территорию и её отдельные объекты (леса, поля, города, заводы, театры), за страну, Родину,

«Экзистенциальная ответственность», коррелируемая с лидерством – это, скорее, врождённое, чем воспитываемое качество. В этом смысле элита не равна  всей совокупности «начальников и собственников», но элита состоит в основном из «начальников и собственников

переходное общество начинает страдать от недостатка и даже отсутствия элиты, потому и впадает в хаос – никто ни за что не отвечает. Точнее, все отвечают только за себя – общество становится бесхозным. Но любой хаос не вечен, поскольку люди с соответствующим набором генов и навыков очень быстро занимают на время опустевшую нишу. Другое дело, что конкретные «представители элиты» могут себе такую  «ответственность» насочинить и так её реализовывать, что никому мало не покажется. Ответственность/лидерство морально не детерминированы (но оформляемы), они – функция, проявляющая себя, в том числе, и как господство, насилие, безразличие

Одна из системообразующих иллюзий любой революции – представления о связи радикальных политических и социальных изменений с повышением уровня жизни населения. На самом деле такой прямой связи не существует, скорее, наоборот – любые радикальные перемены, как минимум, на начальном этапе, как правило, приводят к снижению уровня жизни. Успешная социальная революция со временем лишь повышает совокупную эффективность «общественного организма», обновляет его, делает его более конкурентоспособным в соревновании за ресурсы с другими «общественными организмами», что, в конечном счёте, приводит и к повышению уровня жизни. Но очень «в конечном счёте» и в строгом соответствии с новой социальной структурой, в которой всегда есть верхи и низы, бедные и богатые, и тому подобные мало приятные особенности любого общественного устройства.

Суть социального прогресса не в том, что однажды не будет бедных, а в том, что, например, в начале XXI века лучше быть бедным во Франции, чем в Алжире, в России, чем в Таджикистане. И богатым в начале XXI века тоже лучше быть во Франции, чем в Алжире – это тоже очень важная сторона «социального прогресса» (именно поэтому переезд Жерара Депардье из Франции в Россию означает, что у Франции начались проблемы с «социальным прогрессом», правда, это не означает, что в России улучшился климат для богатых, поскольку богатые из неё как уезжали в Лондон, так и уезжают).
Большое количество людей, вовлечённых в «радикальные преобразования», не могут долгое время жить исключительно «общественными интересами» (чего требуют «радикальные преобразования») – рано или поздно «общественные интересы» вступают в противоречие с фундаментальными интересами частной жизни очень многих из «агентов перемен», особенно если «активная фаза транзита» чрезмерно затягивается. В этом массовом внутреннем экзистенциальном конфликте «агенты перемен» массового изнашиваются, утрачивают «волю к победе» и далеко не всегда к этому моменту дозревает следующее поколение «новых людей», а «транзит» проходит точку невозврата.
Социальное большинство» разочаровано не только в существующих политических альтернативах, но и в самом типе публичной политики.
Всем очень хочется прислониться к чему то прочному, крепкому, надёжному, даже тем, кому это противно. Общество в своих настроениях как бы «феминизируется»• Разрешено всё, что безразлично  режиму, то есть всё, что не подрывает его власть.

На самом деле при авторитарных режимах гражданам разрешено гораздо больше (фактически, неофициально), чем при современных демократиях – коррупция, теневой бизнес, многие виды преступлений, уход от налогов, неисполнение «невыгодных законов» и тому подобное. Это «разрешение от неспособности запрещения» ограничивается лишь редкими избирательными наказаниями для «сохранения лица» режима или в случаях его непосредственной заинтересованности. Реально ограничиваются лишь политические свободы, но они, как правило, практически не востребованы гражданами к моменту воцарения авторитарного режима. По своему авторитарные режимы очень адекватны той «толпе одиночек», в которую временно превращается общество при неудачах «транзита».

Нечто подобное Эпохе модерна уже существовало в Западном мире в античные времена

Античный модерн это: экономический и политический плюрализм, личная свобода основной массы населения (рабы составляли максимум ? часть населения), верховенство писаного права, республики демократии, этатизм, фундаментализация индивидуализма и гражданских прав, рационализм, массовая технологизация производства и общественных отношений, массовое товарное производство, развитые коммуникации, «общество потребления», урбанизация, высокая территориальная и социальная мобильность населения, «восстание масс», шоу политика, «массовая культура», массовая грамотность, средний класс, рефлексия как обыденное мыследействие образованной публики, высокий темп жизни городского населения, невротизация элит, декаданс, постмодерное угасание. Правда, большинство из этих параметров в более или менее укоренённом и развёрнутом виде существовали в самом Риме Италии, и ещё в нескольких античных мегаполисах. Тем не менее…

За два три века эллины и римляне, каждые в свое время, прошли по два «транзита»: от традиционного общества к модерному, и обратно – от модерного к традиционному. Политически и схематически это выглядело так: монархии – авторитарные режимы – республики – авторитарные режимы – монархии. См. «Нигилист. Часть первая»: http://www.pgpalata.ru/nihilist.

Сегодня Запад входит как раз в «обратный транзит», а Россия никак не можем пройти «прямой

«Чёрный Юг» и «смуглый Восток» (семито ирано индусский) имеют с Западом гораздо больше цивилизационных корреляций (как ни странным это некоторым покажется), чем «жёлтый Восток». Именно применительно к странам Африки, Ближнего и Среднего Востока ещё можно говорить о каких то общих с Западом закономерностях, о каком то взаимном «запаздывании/опережении», «специфике», или, наоборот, «похожести». Чего не скажешь о глобальном цивилизационном взаимоположении Запада и «жёлтого Востока». Последний реально идёт своим путём, взаимодействуя с Западом, заимствуя у него всё, что ни попадя, но не по его пути, не в его колее. У «жёлтого Востока» абсолютно свой путь, своё историческое время и свой способ жизни. Быть может, всё дело в тех тёмных доисторических временах, когда синантропы отделились от питекантропов, вытеснили последних как более примитивных из Юго Восточной Азии (или съели), и всё последующее время обе ветви вида Homo развивались более или менее изолированно.

На «жёлтом Востоке» до сих пор не было «социальных революций» (именно «социальных»), там так и не случилось «восстание масс» (в смысле Ортеги и Гассета, а не в смысле «народных восстаний») – простолюдины на «жёлтом Востоке» по прежнему «знают своё место».

Авторитарные режимы не основываются  на насилии. От диктатур авторитарные режимы отличаются значительно более низкой «нормой политического насилия» и иным, чем у диктатуры, типом насилия – как правило, не массовое; как правило, не публичное; как правило, не систематическое; и, как правило, не жестокое.

Те, кто называют современный путинский режим «диктатурой», с моей точки зрения, безбожно врут. Но, как и любой авторитарный режим на своей заключительной стадии, путинский режим может выродиться в диктатуру (точнее, может попытаться). В ближайшие месяцы годы Владимир Путин и в самом деле может оказаться на этом перепутье. Пока не оказался. Та явно повышенная агрессивность режима, которую мы наблюдаем в последние месяцы, пока вполне себе «авторитарна»: репрессии избирательны (сажают только попавших под руку очень некоторых  исполнителей и «прохожих», серьёзно «трогать» лидеров власти не осмеливаются, предпочитают войну нервов), репрессии непоследовательные, стеснительные, оправдывающиеся и неуёмно болтливые – почти комичные, если бы не реально пострадавшие от них люди.